Восход Черной звезды

– Вы о том, что обнимать вас теперь не комфортно? – отходя на шаг от кесаря, устало спросила я. – Увы, но нет.

А затем, взглянув на императора, задумчиво добавила:

– Мне всегда казалось, что нет ничего ужаснее, чем взгляд ваших ледяных глаз, но, должна откровенно признать, глаза разъяренного Акьяра все же внушают больший ужас.

– Один, – отчеканил кесарь. – Один глаз Акьяра.

Разведя руками, отчего чуть не обронила туфельки, устало заметила:

– Их либо два, либо я пьяна настолько, что у меня двоится в глазах. Я – спать.

После чего развернулась и отважно отправилась во дворец, но на третьем шаге была поймана в портал и перенесена в нашу с кесарем спальню. И даже не возражала, когда появились рабыни, чтобы раздеть меня.

И все бы ничего, но стоило мне выйти из ванной, как в двери постучали.

Одна из рабынь поспешила открыть, и она же забрала из рук Эдогара серебряный поднос, на котором было запечатанное послание от Юранкара и одна белая роза. Послание было передано подошедшему ко мне кесарю. Император молча вскрыл конверт от моего доверенного преступного элемента, не проявив ни капли удивления, достал из него иное послание, выполненное на черной с серебряным тиснением бумаге, развернул, прочитал с нескрываемым отвращением, после чего передал мне.

Развернув письмо, я с откровенным недоумением узрела окончательно неадекватное:

«Нежная моя, свет мой, счастье мое, прости меня! Прости за каждое слово, за ярость, за гнев. Я твой отныне и навеки. Кьяр».

– Знаете, – возвращая письмо на удерживаемый рабыней поднос, начала я, – с меня хватит. Это была первая и последняя попытка в моей жизни флиртовать в принципе. И да, по итогам сегодняшнего дня должна признать: темные – извращенцы, светлые – не лучше, и я лично до сих пор в шоке оттого, что вы претендовали на женщин гномов. Они бородатые!

– Я не претендовал, – холодно произнес кесарь.

Честно говоря, мне было все равно.

Сняв халат, я забралась под покрывало, закрыла глаза, повторила про себя планы на завтра и провалилась в сон.

Правда, потом проснулась на пару минут, потому что меня укрыли одеялом, одним, затем еще одним, удивленно посмотрела на заботливо поправляющего третье одеяло кесаря и снова погрузилась в сон, словно сквозь туман услышав: «Эту ночь проведешь у драконов, опасная моя».

– Почему опасная? – сквозь сон спросила я.

– По причине того, что одну часть пророчества я забыл. Что непростительно.

– Не стоит терзаться муками совести, я вас прощаю, – сонно пробормотала, укутываясь сильнее.

– Это радует, – с явной издевкой произнес кесарь. – Но я запретил тебе связываться с Акьяром.

Зевнув, резонно ответила:

– Вы не запретили, мой кесарь, вы сняли с меня всяческую ответственность, сообщив, что по итогу сами разберетесь с этим загадочноглазоколичественным индивидом. Вот и разбирайтесь.

Затем стало холодно, но я укрылась с головой и продолжила спать.

И это был удивительный сон. Самый удивительный сон на свете. Самый лучший из снов!

Мне снился Динар…

Динар…

Мой любимый рыжий, какой-то повзрослевший, с раздавшимися плечами и суровым лицом, сидел над разбросанными на столе бумагами, сосредоточенно всматриваясь в них, перебирая раз за разом, словно силился что-то понять и никак не мог найти ответ. А я, не отрывая глаз, всматривалась в каждую черточку его лица, отмечая складки между сурово сдвинутыми бровями и мрачно сжатые губы, которые словно никогда не улыбались, и холодный, лишенный эмоций взгляд.

И вдруг я услышала голос:

«Миров сотни тысяч, брат. Сколько мы уже исследовали? Двадцать пять, тридцать? Ее жизни не хватит, брат».

«Хватит», – уверенно ответил правитель Далларии.

А я все силилась узнать голос второго, но не пришлось узнавать – Синее пламя появился в поле моего зрения, подойдя к столу Динара.

«Алое пламя, брат, – укоризненно начал он. – Остановись, это бессмысленно».

«Существовать без нее – бессмысленно!» – зло ответил айсир Грахсовен.

А затем холодно произнес: