Восход драконов

«Они не заберут ее!» – возмущенно выкрикнул Энвин, его голос повышался в тишине. – «Они не заберут ни одну из наших девушек!»

Артфаэль вынул свой кинжал и вонзил его в стол.

«Они могут забрать нашего кабана, но мы будем сражаться не на жизнь, а на смерть, защищая наших девушек!»

Воины закричали в знак одобрения, их гнев, кроме того, был разожжен вином. Настроение в зале тут же испортилось.

Дункан медленно поднялся, у него пропал аппетит, и присутствующие в комнате притихли, когда он поднимался из-за стола. Все остальные воины тоже встали в знак уважения.

«Этот пир окончен», – объявил он тяжелым голосом. Даже когда он произнес эти слова, то заметил, что еще даже не наступила полночь – ужасное предзнаменование для Зимней Луны.

Дункан подошел к Кире в мертвой тишине, пройдя ряды солдат и сановников. Он встал над ее стулом и заглянул дочери в глаза. Она ответила на его взгляд с силой и вызовом в глазах. Этот взгляд наполнил его гордостью. Находившийся рядом с ней Лео тоже посмотрел на него.

«Пойдем, дочь моя», – сказал он. – «Нам многое нужно обсудить».

Глава седьмая

Кира сидела в покоях своего отца, в небольшой каменной комнате на верхних этажах их форта с высокими коническими потолками и огромным мраморным камином, почерневшим после многих лет использования. Отец и дочь смотрели на огонь в мрачной тишине. Они сидели с противоположных сторон огня на груде меха, глядя на потрескивающие и шипящие бревна.

У Киры кружилась голова от новостей, пока она поглаживала мех Лео, свернувшегося клубком у ее ног. Ей все еще было трудно поверить в то, что это правда. В конце концов, изменения коснулись и Эскалона, и казалось, что в этот день ее жизнь закончилась. Девушка смотрела на пламя, спрашивая себя, ради чего теперь жить, если Пандезия вырвет ее из круга ее семьи, из ее форта, заберет ее от всех, кого она знает и любит, и выдаст замуж за какого-то ужасного Лорда Губернатора. Она скорее умрет.

Как правило, Кира чувствовала себя уютно здесь, в этой комнате, в которой она провела бесчисленные часы, читая, затерявшись в сказках о доблести и иногда в легендах, в сказках, которые она никогда не могла распознать правду или вымысел. Ее отец любил просматривать свои древние книги и читать их вслух, иногда до раннего утра – хроники различных времен, различных мест. Больше всего Кира любила истории о воинах, о великих битвах. У ее ног всегда лежал Лео, и иногда к ним присоединялся Эйдан. Несколько раз Кира возвращалась в свою комнату на рассвете с затуманенными глазами, опьяненная историями. Она любила книги даже больше, чем свое оружие и, пока она смотрела на стены в покоях своего отца, вдоль которых выстроились книжные шкафы, наполненные свитками и томами в кожаных переплетах, которые переходили от поколения к поколению, ей хотелось забыться в них и сейчас.

Но когда Кира посмотрела на своего отца, на его мрачное лицо, это вернуло ее в ужасную реальность. Эта ночь была не для чтения. Она никогда не видела своего отца таким обеспокоенным, таким противоречивым, словно впервые в жизни он не знал, что предпринять. Кира знала, что ее отец был гордым человеком – все его люди были гордыми – и во времена, когда в Эскалоне был король, столица, двор, в котором они могли сплотиться, все отдали бы свои жизни за свою свободу. Но старый Король продал их, капитулировал от их имени, оставил их в плачевном положении. Будучи раздробленной, разбросанной армией, они не могли сражаться с врагом, который уже внедрился в их среду.

«Было бы лучше оказаться побежденным в тот день в битве», – произнес ее отец тяжелым голосом. – «Встретиться с Пандезией лицом к лицу и потерпеть поражение. Капитуляция старого Короля в любом случае была поражением, только долгим, медленным и жестоким. День за днем, год за годом они отбирали одну нашу свободу за другой, что делало нас меньшими мужчинами».

Кира знала, что он прав, тем не менее, она также понимала решение Короля Тарниса – Пандезия захватила половину мира. С ее огромной армией рабов они могли опустошать Эскалон до тех пор, пока не осталось бы ничего. Они никогда не отступили бы, независимо от того, сколько миллионов человек для этого понадобилось бы. По крайней мере, сейчас Эскалон оставался нетронутым, а его люди живы – если это можно назвать жизнью.

«Для них это не только шанс забрать наших девушек», – продолжал ее отец, его речь перемежалась звуком потрескивающего пламени. – «Дело во власти, в покорении, в разрушении того, что осталось от наших душ».

Отец посмотрел на пламя и Кира увидела, что он одновременно всматривается в свое прошлое и будущее. Девушка молилась о том, чтобы он обернулся и сказал ей, что пришло время сражаться, встать на защиту того, во что все они верили, постоять за себя. Что он никогда никому не позволит забрать ее.

Но вместо этого, к ее возрастающему разочарованию и гневу, он сидел здесь молча, уставившись на пламя, задумавшись, не предлагая ей гарантий, в которых она нуждалась. Кира понятия не имела, о чем думает отец, особенно после их раннего спора.