Восход Ганимеда. Смертельный контакт

— А ты как думал? — Николай Андреевич прикурил, выпустив сизую струйку дыма. — Знаешь ведь наше ведомство. Тут на одном доверии, без подстраховки далеко не уедешь… Как говорится, на аллаха надейся, а верблюда привязывай… Вон недавно, может быть, видел по телевизору, деятеля одного показывали, бывший мавзолейный работник, следил за телом вождя мирового пролетариата… Сейчас знаешь чем занимается? Свою контору открыл, братву бальзамирует… Вот так–то. И это, скажу тебе, самый безобидный случай. А ну как ты, обиженный и непонятый, туда же пошел бы?

Колвин промолчал.

— Вас, работников «Гага–24», осталось всего трое. Один еще служит, второй, как и ты, на пенсии. Так вот, теми двумя, не буду пока называть фамилий, уже интересовались, пытались подкатиться. А раз слушок гуляет, то, сам знаешь, шила в мешке долго не утаишь…

— Да что утаивать–то! — опять резко ответил Колвин. — Кого они хотят, всадников без головы, что ли? Я же сказал: есть две проблемы — энергетика и мозг! Если первую я могу решить, то вторая…

— Вторая тоже решаема, Антон, — произнес Барташов. — Вот через этот чипсет. — Он залез пальцами в нагрудный карман и достал оттуда запаянный полиэтиленовый пакетик с микросхемой, у которой оказались очень своеобразные выводы — не в виде паучьих лапок, как для пайки, а с набором крохотных, почти микроскопических зажимов, какие используют в микрохирургии. — Это блок–адаптер, своего рода переходник, между головным мозгом и любой адекватной телу конструкцией, — произнес он в гробовой тишине. — Японская разработка, которой грош цена без твоей технологии самодостаточных сервоприводов. Сейчас они бахвалятся тем, что пришили голову овцы на электромеханический аналог тела и это псевдоживотное не только живо, но и исправно жрет…

Антон почувствовал, как вдруг помутилось в голове, а пальцы мелко задрожали, когда он потянулся к чипсету…

Неужели это возможно?

— Как?! — хрипло выдавил он, не коснувшись полиэтиленового пакета, словно страшился его содержимого.

— Просто до безобразия, — ответил генерал, исподволь наблюдая за своим бывшим командиром. — Самые сложные процессы нервной деятельности происходят в мозгу… Имитировать его работу действительно не по силам современной электронике, но результат этой высшей нервной деятельности всегда один — цепочка возбуждения, сигнал, транслируемый от мозга через центральную нервную систему к определенному органу. Японцы сделали буквально следующее — они замкнули все сигналы от мозга на компьютер и принялись отслеживать, что чему соответствует, а потом, когда нашли твердые аналогии, то создали вот этот блок–коммутатор, который преобразует нервное возбуждение в простой сигнал сервоприводному механизму.

Колвин, который в свое время немало поломал голову над данным вопросом, протестующе вскинул руки.

— Знаю, что скажешь… Знаю. Это опытный образец, большинство возбуждений пропадает впустую, нет внутренних органов, коим они адресованы, больше миллиона комбинаций они просто проигнорировали, не разгадав адресатов, обратной связи фактически нет. Но, Антон, разве боги горшки обжигают? Я своими глазами видел — ходит эта овца, и жрет, и все прочее…

Глаза Антона Петровича вдруг посерели, выцвели, не то от выпитой водки, не то от тех мыслей, что бродили в его голове в эти минуты.

— Коля… — наконец хрипло выдавил он. — Ты предлагаешь мне сделать зомби, я правильно понимаю? Сервоприводную машину с человеческим мозгом, у которого окажутся невостребованными девяносто процентов функций… Для чего?! Чтобы утереть нос американцам?!

Барташов поморщился, словно его посетил внезапный приступ зубной боли.

— Антон, ты знаком с таким термином, как «гонка вооружений»? — после некоторой паузы спросил он.

— Ну? — поднял взгляд Колвин.

— Так вот, «холодная война» официально, де–юре, так сказать, окончилась при Горбачеве, но де–факто шла и идет по сей день. Я знаком со статистикой и знаю, сколько позиций мы безнадежно потеряли. Понимаешь, безнадежно. Это значит — без шанса вернуть себе то мировое положение, какое занимал Советский Союз. Сейчас начинается раскрутка нового витка технологий, и это шанс для России. Мы должны хотя бы раз посадить Штаты на задницу, дать им понять, что они не являются безраздельными владыками постперестроечного мира, что мы тоже сильны, велики не в меньшей степени и скидывать Россию со счетов слишком рано.

— Ну, хорошо… — Антон поднял седую голову и взглянул на чипсет так, словно это был не кусочек кремния с хитро проштампованными микроскопическими металлизированными дорожками, а некий сгусток проказы, один вид которой заставлял гулять по позвоночнику крупную дрожь… — А кого ты собираешься сделать… — он замялся, подбирая слово, — ну этим… киборгом?

— Да навалом кандидатур, не беспокойся. Мало ли людей без роду–племени расплодилось за эти годы на улицах. Не переживай, Антон Петрович… — Он вдруг осекся, взглянув в посеревшее и осунувшееся лицо Колвина.