Восход Левиафана

- Это не мужество, а трусость, - убежденно сказал Салава. - Чтобы стать независимым, чтобы отколоться от целого, нужно априори принадлежать этому целому. Или ты думаешь бунтовать против правительства Земли, находясь на Марсе? От чего могут отрываться эти твои «бунтари»? От общества? А кто они для общества? Да никто, обществу на них срать, оно их даже не замечает! Они, как все, окончили школу, потом университет-институт, да хоть хмызню, и теперь въебывают, чтобы выжить. Пусть даже у них есть машина, квартира, шуба норковая, вся хуйня. Пусть они летают на Мальдивы круглый год. Они все равно не живут. Знаешь почему?

- Потому что машину они заводят только когда нужно доехать до магазина, до которого и пешком дойти можно, - неожиданно для самого себя сказал Карн. - На улицу выходят только прогуляться возле дома, и думают, что если попили пивка в ближайших кустах, значит, отлично выбрались на природу.

- Именно, сынок! - Салава посмотрел на Карна по-отечески. Так на него иногда смотрел Эрра. Кстати, было у них что-то общее, несмотря на то, что Салава... а ведь все равно не ясно, кто он такой. - Да никто из них и двух дней в лесу не протянет. Хотя у некоторых, наверное, даже есть палатки и саперные лопатки. Но они не умеют ими пользоваться, точнее - думают, что умеют, и это гораздо хуже.

- Мудрец ищет истину... - начал Карн.

- Вот-вот, - кивнул Салава. Сигарета у него опять погасла. - И знаешь, я подозреваю, никто из них не обжирался фастфуда, не набухивался в откровенное говно, становясь звездой ютуба. Никто из них не пялил малолетних шалав и не закидывался метом. Никто из них не жил. Максимум, кому-то повезло увидеть жизнь в общаге. Или тем, кто рос в глухом жопосранске, где до сих пор волчьи законы. Да только эти времена давно прошли. Они уже не те. Кто-то в студенческие годы занимался карате и уверен, что при случае налупит доебавшегося хулигана. Да хера там! Ебнут бутылкой в затылок и все твои черные пояса внезапно выплывают через штанину, знакомо пованивая. Потому что все - в прошлом. Как водится - героическом.

- Ты, конечно, сильно утрируешь... - проговорил Карн, пребывая в весьма необычном состоянии, которое он назвал бы сонно-просветленной задумчивостью.

- Конечно, утрирую! - вновь взорвался Салава. - Как утрирует Библия, как утрируют голливудские блокбастеры и европейские бестселлеры. Потому что люди с недавних пор разучились понимать нормальную, связную речь. Они привыкли к метафорам и символизму. Ну, тут ничего не попишешь, в свое время это было нужно и это работало. Да только времена изменились.

- Настали времена трусов, - икнул Карн и они решили вернуться в купе. Там они выпили еще по шоту, в этот раз - чистый ром, без колы. И Салава продолжил. А Карн, периодически кивая и даже вставляя какие-то замечания, думал о том, что все это так по-человечески. Так естественно. Так жизненно! А ведь надвигается битва. Возможно - последняя битва. Это если Древние Боги проиграют. А если победят, то, кто знает, может, Иные - далеко не единственные. И будут еще битвы. Всегда ведь были? И многие назывались «последними».

 - Вот был у меня один знакомый, - продолжал тем временем Салава. - Ну, как был. Просто давно не общались. Так вот парень тот - спортсмен. Родом - из ниоткуда. Из такой же жопы, как твоя.

- И даже не обидно, - хмыкнул Карн, пододвигая стакан, чтобы Салаве было удобнее наливать. И отчего-то он даже не задумался о том, что, по всей видимости, его собеседнику известно, откуда он родом.

- И даже правильно, - улыбнулся попутчик. Они выпили и Салава продолжил. - Если вкратце, то в результате многолетней упорной работы над собой парень четырежды стал Олимпийским чемпионом по вольной борьбе. Смешно сказать, без всякой фармы. Скажешь, нереально?

- Скажу, нереально, - кивнул Карн. - Вряд ли меня можно назвать специалистом в области спортивной фармало... форлоко... тьфу, бля! Короче, я не то, чтобы спец по химии, но знаю, что на определенном этапе прогресс останавливается, ограничиваясь физиологией и объективными возможностями конкр... конкретного человеческого организма. Начинают сыпаться суставы и связки. Рвутся мышцы. Конечно, тут еще играют роль врожденные...

- Я тебя понял, дружище, - мягко перебил Салава. - Но знаешь, упорный труд - это то, что позволяет человеку преодолеть даже талант и генетическую предрасположенность. Я не сказал, что мой товарищ сумел при своих достижениях сохранить отменное здоровье. Да и не это важно в контексте нашей темы. Я хотел сказать о том, что после того, как он достиг пика своей карьеры, добился всего, чего хотел, он ушел из спорта. И из общества он тоже ушел. Уехал в тибетский монастырь. Ему и тридцати не было. Крайнее письмо, которое он написал мне из Тибета, рассказывало о том, как он трое суток лазал по горам в поисках древнего святилища. Думал, помрет.

- Как я понимаю, не помер? - хмыкнул Карн. - Хочешь сказать, что он сорвался в Тибет просто так? Безо всяких причин?