Восход над деревом гинкго

Макото тоже отвернулся и спрятал взгляд в саду – жёлто-красном, пахнущем влагой и землёй. Макото ещё ни разу в жизни не видел осень, и пока она ему нравилась гораздо больше лета. В её прохладе было что-то успокаивающее, тонкое, обещающее умиротворение. А ещё цвета осени напоминали ему золото и самоцветы, которые ему так нравились. Лето Макото любил только за то, что в один из знойных дней судьба привела Райдэна, вставшего между ним и выпущенной стрелой Ичиро.

От размышлений Макото отвлёк тихий всхлип. Он покосился на Сацуки. Она остервенело тёрла щёки руками, красивое лицо исказилось в отталкивающей гримасе, румянец превратился в яркие красные пятна по всему лицу. Макото отклонился, не зная, как реагировать. Он никогда прежде не имел дело с плачущими… существами. Сам он завязал с этой пагубной привычкой, когда ему было двенадцать. О том, как он рыдал перед Мико совсем недавно, Макото предпочитал не вспоминать.

Сацуки подтянула колени к подбородку и спрятала в них лицо, закрывшись руками. Макото хотел уйти, оставить Сацуки наедине со слезами, понятными только ей. Это из-за того, что он не дал ей забить Изуру? Или из-за того, что Макото угрожал окунуть её в океан? Может, дело в том, что она вспомнила смерть брата? Ни в одном из случаев Макото не мог ей помочь. Её слёзы вдруг совершенно выбили его из колеи.

– Почему ты плачешь? – устав гадать, спросил он.

Сацуки в ответ выдала что-то совершенно невразумительное. Повисло молчание, которое нарушали только всхлипы. Макото подумал о том, что бы могло её развеселить.

– Не плачь, ты же осталась единственной наследницей, тут радоваться надо! Тебе даже не понадобилось убивать братьев для этого, они сами умерли. Мне вот так не повезло.

Сацуки перестала плакать, оторвала лицо от коленей и посмотрела на Макото как на последнего дурака.

– Ты издеваешься?

Макото цыкнул, скрестил руки на груди и отвернулся.

– Тебе не угодишь.

– Все ёкаи такие твердолобые? Как ты мог подумать, что я хочу, чтобы мои братья… – Остаток фразы утонул в новой волне плача.

Неблагодарная девчонка. Макото проглотил гордость и попытался прокрутить в голове последние события. Что случилось перед тем, как Сацуки сорвалась? Погодите-ка, а почему он вообще её успокаивать собрался. Ну поплачет немного, успокоится. Мотнув головой, он поднялся с энгавы, взялся за сёдзи, но не смог открыть. Когда в детстве он плакал, всегда оставался один. Макото прильнул лбом к сёдзи и протяжно выдохнул, чувствуя, что пожалеет о том, что собирался сказать.

– Моя мать тоже была наложницей.

Всхлип оборвался, одежда зашуршала – должно быть, Сацуки повернулась к нему.

– Что?

Макото оглянулся.

– Моя мать тоже была наложницей. И к ней тоже относились… не самым лучшим образом. Ты же поэтому набросилась на Изуру. Быть дочерью наложницы нелегко?

Сацуки пожала плечами и вытерла лицо тыльной стороной ладони.

– Нелегко, если наложницу император любит больше законной жены. Императрица сделала всё, чтобы избавиться от моей матери.

Макото сел на энгаву.

– Её убили?

– Слава Сияющей Богине, нет! Когда мне было восемь, её сослали в старый дворец в северной провинции за то, что подняла руку на императрицу. Разумеется, это ложь. Императрица настаивала на том, чтобы и меня сослать вместе с мамой, но отцу я была нужна при дворе – меня хотел взять в жёны высокопоставленный чиновник. – Она стала задумчиво ковырять шов таби между пальцами. – Лучше бы меня тоже отправили в северную провинцию. Тогда бы… тогда бы всё было проще.

– Станешь императрицей, вернёшь мать ко двору.

Сацуки горько усмехнулась и покачала головой.

– Никто не отдаст мне трон. Так уж вышло, что я не родилась мальчиком.

– Он твой по праву. И ты его возьмёшь, никого не спрашивая. Только прямой потомок Сияющей Богини может править людьми – это даже ёкаи знают. А волей судьбы и нашего нового друга из потомков осталась только ты.

Глаза Сацуки снова наполнились слезами, она покачала головой и закрыла лицо руками.

– Я не справлюсь.

Макото поджал губы. Она пошла за ними в Бездну, потому что боялась вернуться домой. Туда, где её никто не любил и не ждал. Макото думал, что для неё вся эта история со спасением Райдэна – весёлое приключение, что перед ним глупая девчонка, которая не осознаёт ни опасности, ни последствий. Но дело было в другом. Бездна, полная кровожадных демонов, пугала Сацуки гораздо меньше, чем дворец, в котором она выросла. В котором собственный брат пытался отнять её жизнь, а она с рождения не принадлежала себе.

Макото очень хорошо её понимал. Возможно, поэтому он не смог уйти.

– Пойдём, покажу тебе кое-что, – сказал он, поднимаясь с места.

– Что? Куда? – Сацуки выглядела недовольной, но Макото не обратил на это внимания и протянул ей руку.

– Пойдём, не бойся. Верну тебя в целости и сохранности.

Доверия во взгляде Сацуки не прибавилось, но, помедлив, она всё же приняла его руку.