Восход над океаном

— Сынки богачей — они все беспутные, им человеку жизнь сломать — раз плюнуть, — вступила в разговор ее мама. — Даже если с виду он серьезный человек, их миллионерская сущность все равно потом проявится. Ой, Рики, смотри не пожалей потом.

Вспоминая об этом, Алрика тяжело вздохнула. Да, ей пришлось поплакать из-за этого Барта Элдриджа. Но послушайся она тогда своих, и не было бы тех чудесных лет, что они прожили с Бартом душа в душу, тех страстных ночей… И двух очаровательных малышей, которые, должно быть, уже вернулись с прогулки и обедают под присмотром няни.

Услужливая память подкинула ей еще одно воспоминание. Воспоминание о том, как их встречи, завершающиеся поцелуем — и не более того, переросли в настоящую близость.

Барт, как всегда, заехал за ней на своем «додже» цвета вечернего моря и с таинственным видом сообщил, что сегодня решил устроить нечто особенное.

Алрика ожидала, что он повезет ее в какой-то новый ресторан или клуб, которые иногда появлялись в их городке, но машина остановилась у одного из причалов рядом с отелем «Парус». Выйдя из авто, Алрика ахнула от восторга: у причала был пришвартован красивый белый катер, по сравнению с которым моторки ее отца казались утлыми ржавыми посудинами, хотя их постоянно красили и приводили в порядок.

Барт подхватил с заднего сиденья корзину для пикника и пригласил свою даму на борт.

Они вдоволь покатались — Барт учил Алрику править катером, и она была в совершеннейшем восторге. Доселе ей приходилось иметь дело только с дешевыми моторками. Когда же это занятие наскучило обоим, они поставили катер на прикол и открыли корзину, в которой оказалось много вкусной снеди и бутылка хорошего вина.

Алрика много смеялась в этот вечер, им было хорошо и весело вдвоем. Они сидели рядом в уютной каюте, она держала в руке бокал с вином. И вдруг волна от прошедшего океанского лайнера качнула катер, рука ее, подносящая бокал к губам, дрогнула, и струйка вина полилась по подбородку.

Барт мгновенно склонился к лицу Алрики и слизнул кончиком языка эту струйку. А потом принялся медленно опускаться губами по шее вниз, к груди, расстегивая блузку, избавляя Алрику от одежды, которая мешала ему продолжить ласку. В первые секунды она замерла, не зная, что делать, но потом ощутила наслаждение от его прикосновений, и с той самой минуты Алрика целиком принадлежала Барту — и больше никому.

Потом они поехали в его особняк на Первой Приморской улице.

— Ты еще ни разу не была у меня… — сказал Барт. — Я боялся, что, как только мы окажемся здесь одни, я наброшусь на тебя как дикий зверь. Мне не хотелось напугать тебя… и потерять.

Она с любопытством осматривалась вокруг. Этот дом привлекал внимание всех жителей городка — ведь он был самым большим, красивым и дорогим строением в Сентсайде, но не многие могли похвастаться, что бывали внутри.

Она тоже с детства мечтала здесь оказаться, с любопытством рассматривая цветные витражи в окнах полукруглой веранды и кружевные флюгеры на двух остроконечных башенках — милая старосветская прихоть неизвестного архитектора. Но дело было даже не в этом. Ей хотелось больше узнать о человеке, который стал ее мужчиной, и о том, как он живет.

Ее поразили царивший здесь простор, уют и хороший вкус, удачное сочетание классики и современности, чистота и в то же время ощущение обжитого дома.

Барт провел для нее небольшую экскурсию по дому, после чего они поднялись в спальню и снова предались любви.

Это была именно любовь, а не сиюминутное слияние тел — это читалось в каждом прикосновении Барта, в его трепетном шепоте, его глазах, наполненных огнем…

Лежа рядом с возлюбленным на мягкой кровати под прозрачным газовым пологом и ощущая прикосновение его обнаженного тела, Алрика испытывала невиданное доселе блаженство… и умиротворение. Как будто все наконец было расставлено по местам, все так, как и должно быть. Не хотелось думать о том, что будет дальше, но в том, что им предстоит пережить нечто прекрасное, она даже не сомневалась.

Он стал не просто ее первым мужчиной, но и главным человеком в ее жизни. С каждой ночью, проведенной вместе, она все больше постигала науку любить — и все больше любила. Барт был нежен и внимателен с ней, он все так же заезжал за ней на своем темно-синем сверкающем «додже», вез куда-нибудь, потом они навещали дом на Первой Приморской… А после он ласково прощался с Алрикой и отвозил обратно, в домик на окраине.

Дни их встреч неслись в упоительном тумане, а паузы между свиданиями тянулись, как жевательная резинка. Когда он по три дня не звонил, Алрика не находила себе места. Она с ужасом думала, что же будет, если окажется, что Барт бросил ее, и как она теперь сможет жить без него.

Но он каждый раз появлялся снова — влюбленный, ласковый, со словами о том, как он скучал без своей девочки, и будь они прокляты, эти дела, если из-за них он не видит свою крошку… И они снова ехали на Приморскую улицу.