Восход над Шалмари

Уже зайдя в почтовое отделение, Семен сообразил, что легко мог позвонить с портала, но решил, раз уж дошел, не возвращаться. Тем более что сердобольный оператор снабдил его сотенной «для поправления нервов», и Семен купил на нее карточку. В Москве уже был вечер, и Семен забеспокоился, что трубку там брать уже некому, но длинные гудки вдруг оборвались:

– Алло.

– Мне бы Арсеньева, – неуверенно сказал Семен.

– Слушаю, – сказал усталый голос на том конце провода.

– Здравствуйте, это Семен Астраханцев… с Северного, вы помните, мы разговаривали два месяца назад, и… – но ему не дали договорить:

– Кто?! Астраханцев? – В голосе уже не было ни капли усталости, только жесткая требовательность. – Вы где?

– В Твери, – ответил Семен, – я через Тайгу прошел. Понимаете, там странная история получилась, но мне тут другое непонятно, я почитал газеты и…

– Ситуация изменилась, – опять перебил Семена собеседник, – все намного сложнее. Оставайтесь на портале и ни в коем, подчеркиваю, ни в коем случае не покидайте здания. Это для вашей же безопасности. За вами придет… человек… через час, самое позднее через два, он вам все объяснит, пойдете с ним. Все.

И Арсеньев положил трубку. Семен даже не успел сказать, что он не на портале. Семен посмотрел на трубку, подумал и решил не перезванивать. За час он легко успеет вернуться.

* * *

Милицейский «луноход» Семен заметил за два квартала до цели. Сначала не обратил внимания, потом, когда машина уже почти подъехала вплотную, вдруг вспомнил, что он – опасный преступник. Сразу напрягся, отвел взгляд в сторону и попытался придать себе максимально беззаботный вид. Машина проехала мимо, Семен уже расслабился, как вдруг услышал характерное приближающееся жужжание задней передачи и чей-то голос окликнул его:

– Эй, гражданин.

Семен, стараясь не ежиться, шагал дальше.

– Эй ты, в синей куртке, тебе говорю. – Голос прозвучал уже грубее.

Край здания портала показался из-за угла, и Семен побежал. Бежал изо всех сил, но менты были к такому повороту событий готовы, и убежал он, разумеется, недалеко. Догнали, повалили, врезали пару раз ботинками по почкам и дубинкой – по голове.

Подняли, положили лицом на капот.

– Так, – сказал один из милиционеров, – убегаем? Кто такой, имя, фамилия, где живешь? Документы есть?

Второй в это время его обыскивал. Выгреб из карманов мелочь, пачку сигарет, зажигалку и телефонную карточку, бросил на капот:

– Все, однако.

– Слышал, чё спрашивают? – Семен ощутил легкий тычок под ребра.

– Иванов, Петр Сергеевич, – назвал он имя давешнего соседа по лестничной площадке. Сосед был старше его лет на пятнадцать и вполне мог десять раз переехать или просто помереть, но ничего лучше Семену в голову не пришло, – улица Коммунаров, семнадцать, квартира шесть.

Мент хмыкнул:

– А чего убегать бросился?

– Ну дык, – Семен постарался придать голосу этакий люмпенский оттенок, – а чего хорошего от вас ждать. Поймаете, начнете шить что-нибудь, да и документы я дома оставил.

– Свистишь ты что-то, дядя, – милиционер принюхался, – вроде не пьяный, – вздохнул и подтолкнул Семена к открытой задней двери: – Принимай клиента, Витальич.

– Гражданин начальник, – загнусавил Семен, чувствуя подступающий комок ледяного ужаса, – ну чего меня брать, я же не пьяный, ничего не нарушал, никого не обижал.

– Давай-давай. – Милиционер ткнул его в спину концом дубинки и добавил вполголоса: – Там разберемся.

АЛИТА

Алита плохо помнила свое детство. Лет до шести прошлое было затянуто мутной пеленой, сквозь которую иногда всплывали какие-то странные лица, какие-то еще более странные здания, какие-то места. Чаще всего вспоминался лес: уходящие ввысь деревья-исполины, которые, как она почему-то помнила, были еще и домами. Алита не верила своим ранним воспоминаниям, они были… ненастоящими какими-то. Вдобавок лет до четырнадцати они с мамой постоянно мотались по разным городам, редко задерживаясь в одном месте больше чем на полгода, и сменившая к шестому классу два десятка школ Алита привыкла жить сегодняшним днем. Новое легко принималось, а прошлое – прошлое легко забывалось. Уже прошлогодние события вспоминались с трудом, всплывая, словно из густой патоки.