Восход (повести и рассказы молодых писателей Средней Азии и Казахстана)

Кондуктор открыл крайнее купе. Оно и в самом дело пустовало. Сауран на мгновение вспомнил окошко кассы, унылую очередь, замусоленную бумажку; "Билетов нет". Он занял две нижние полки. Обе были застелены. Не успели расположиться, как в купе постучали. Вошел сморчок-старичок, дыхнул сивушным перегаром, поставил на столик три стакана.

— Надо же обмыть дорогу, джигит!

Сауран достал из саквояжа бутылку шампанского, расстелил газету, высыпал из кулька конфеты. Магрипа тоже села, натянула на колени подол, поправила косы. Хлопнула пробка, забулькало, запенилось в стаканах. "Счастливого пути!" — прошепелявил сморчок, расплескивая на китель пену. Выпили залпом, крякнули для приличия. И тут только Заметили, что Магрипа даже не пригубила. Старичок сморщился. "Э, милая, так не пойдет! Если хочешь, чтобы поезд не сошел с пути, — выпей!" Сауран звал, что девушке неведом вкус вина, но сейчас ему хотелось, чтобы она непременно выпила. Первый раз девчонка так далеко уезжает из аула, пусть вино развеет тоску на сердце.

— Магрипа, не выпьешь — обижусь. Это же мой бастангы!

Девушка поверилд, Может, в дороге и такой бастангы бывает. Не отведать угощенья — грешно. Матрица вся напряглась, зажмурила глаза, с усилием выпила половину и закашлялась, головой замотала. Приятное тепло растекалось по жилам, перед глазами поплыли разноцветные круги, щеки горели. Она посидела немного, смущенно улыбаясь, и вдруг тихо сказала:

— Извините, я прилягу…

Старичок-сморчок многозначительно кашлянул.

— Ну, джигит, я пойду и к вам ни-ко-го не пущу!

И, покачиваясь, вышел.

Сауран закрыл за ним дверь, щелкнул замком. Потом Задернул занавеску, опустил плотные клеенчатые шторы, погасил свет. В темноте он нашарил постель, быстро разделся, лёг. Монотонно стучали колеса, в лад им колотилось сердце, подкатывалось к горлу. Во рту стало сухо. По животу прошел холод.

Он скрестил пальцы под затылком, закрыл глаза. Всплыли в памяти смуглые, топкие девичьи руки над дастарханом… Толстые черные косы то на груди, то на спине… Робкий, быстрый взгляд… Чистое, точно гладь родничка, лицо… Трепетные ресницы… Легко вспыхивающий на щеках румянец… Полные, красные губы, словно лепестки тюльпана… Сама нелепость, само очарование… "Значит, сама толкаешь ее в пасть волка!" — "Дочек лучше держать при себе. Сидит рядышком и чай разливает. Хорошо и спокойно!"

Зашумело в ушах Саурана. Открыл глаза. В щель окна проникал пучок лунного света. Он покосился на соседнюю полку, затаил дыхание.

Магрипа безмятежно спала. Под простыней смутно угадывались очертания девичьей фигурки. Странно: мрак точно расступился, развеялся. Казалось, свет исходил от ее обнаженных рук, гладкой, белой шеи, невинного, ясного лица, плотных, маленьких, точно дыньки-скороспелки, грудей, чуть приоткрывшихся в вырезе платья.

Он вздрогнул от неизведанного восторга, приподнялся на локтях и долго любовался при свете лупы девушкой… Померещились родные места — предгорье Каратау. Среди отрогов кряжистых гор притаился крохотный зеленый лужок, названный, должно быть, еще предками Куланши. Видно, когда-то водились здесь куланы. На лужке бил ключ, образовывая горный ручей. У ручья стояла юрта родителей Саурана. Здесь он и сам увидел свет. Играл, валялся на зеленой лужайке. Пил медовую ключевую воду. Сердцем прирос к родному ручейку. Дня не мог без него прожить. Тосковал по нему в разлуке, ходил, как потерянный, как помешанный. Он всегда считал, что всему хорошему, доброму и достойному, что в нем есть, он обязан прежде всего незаметному ручейку, затерявшемуся меж скал и увалов. Все высокие желания — от него. Всё порывы — от него. Все мечты — от него. И теперь тот ручеек был рядом. Вот она — протяни только руку — его непроходящая, неугасимая любовь.

Хотелось припасть к этому ключу, вволю напиться его медовой водицы, погасить неуемный жар в груди.

Он сел на полке. Вспомнил бастангы. Только вчера все это было… Угощение в честь отъезда. Первые проводы…

Разве он посмеет нарушить красивый древний обычай? Разве он замутит чистый горный ручей?

Добрый обычай и красота — дети одной матери. Они живут всегда вместе, они неразлучны. Нельзя омрачать красоту пошлостью, низменным желанием.

Счастливый, просветленный, просидел Сауран всю ночь на своей полке…

Перевод Г.Бельгера

РОЛЛАН СЕЙСЕНБАЕВ

Автор двух книг, последняя из которых — "Ищу себя" — вышла в 1978 году.

Роллан Сейсенбаев родился в 1946 году, Драматические произведения молодого писателя — его пьесы "Ищу себя" и "Влюбленный фараон" — известны за пределами республики.

ПАРИК Рассказ

Не было ничего удивительного в том, что Тураш не поверил мальчишке-водовозу, когда тот, кривляясь и приллясывая перед трактористом, вопил в отдалении:

— У плешивого баба сбежала, у плешивого баба сбежала!..

Да и кто бы на месте Тураша поверил? Вечно его надували, разыгрывали и подначивали развеселые товарищи, и сейчас — вон чего придумали! — подучили, сукины дети, мальчонку молоть бог весть что! Ждите, — поверил он им, разинул варежку, Как говорится…