Восход Тьмы (СИ)

Мила, которая находилась в самом конце, жутко тряслась. Арнольд побледнел, с ужасом рассматривая арену. Роберт глазами изучал щупальца. Я внимательно наблюдала за толстяком, чувствуя, как бугай сильно сжимал мои запястья и пальцами покручивал кончик веревки.

Толстяк указал на первого мужчину и с криком обратился к трибунам:

— Кто даст за него десять кроклей?

— Два! — крикнул кто-то из массы зрителей.

— Один!

— Четыре!

— Десять! — громко и настырно сообщил толстяк.

В трибунах шушукались, но никто не произнес цифру "десять".

Толстяк обвел взглядом арену и покачал головой, цокая языком:

— Никто тебя не хочет покупать, — обратился он к мужчине, — кидайте эту деревенщину малышу Тастару! — приказал он гиганту.

— Что? Нет! — крикнул незнакомец. Мужчина локтем заехал бугаю по грудной клетке, однако гигант коленкой зарядил ему по спине и повел к яме. Щупальца начали в предвкушении бить по высушенной песчаной земле. Мужчина сопротивлялся, треснул бугаю по подбородку, но гигант, злобно вздохнув, толкнул несчастного в яму. Щупальца обхватили мужчину и унесли вниз. Душераздирающий вопль пронесся эхом по всей арене.

Мое сердце ухнуло в пятки от происходящего. Страх изнутри пронизывал, затуманивая разум. Мила испуганно вскрикнула.

Нас что, в рабство хотят продать?!

Щупальца вылезли, и я поперхнулась от увиденного: с них ручьем стекала кровь, на присосках плотно приклеились маленькие кусочки кожи. Зрители на трибунах восторженно засвистели и начали кидать вниз серебряные монеты. Монеты со звоном падали в серый ящик, врезаясь в крепкое покрытие. Тощий старик подбежал к ящику и начал собирать те монеты, которые отскочили и упали мимо.

Следующего мужчину купили за десять монет непонятной валюты. Щупальца неизвестного монстра расстроенно скрутились, вырисовывая на засохшем песке кровавые полосы. Рыжего парня и третьего мужчину купил один покупатель за сорок монет. Бугаи завязали на их шеях крепкие веревки и отдали покупателю.

Очередь к нам приближалась…

— Какая противная старуха, — свозь зубы с отвращением в голосе прошептал работорговец, глядя на пожилую женщину прищуренными глазами. Кончик жирного носа высоко вздернулся, тоненькие губы изогнулись в верхнюю дугу, — кому нужна эта хрычовка? Пять кроклей за нее кто-нибудь отдаст?

— Один!

— Два!

— Убей! Убей!

— Отправь уродину в пасть Тастара!

— Никто за бабку пять кроклей отдавать не хочет? — обратился торговец к зрителям, — убить ее! — дал приказ бугаю.

Женщина начала трястись:

— Не-не надо…у меня дети…внуки…

— Убить каргу старую! — крикнул толстяк.

— Уби-и-и-ить! Уби-и-и-ить! — голосили на трибунах.

По щекам женщины покатились слезы. Бугай повел ее к яме. Щупальца начали тянуться к женщине. Та с ужасом смотрела на лапы страшного монстра. Бугай толкнул женщину, щупальца обхватили ее и унесли прочь. Нечеловеческий вопль заполонил каждый дюйм арены.

Наступила очередь Роберта. Толстяк скривил губы, посмотрев на него, и начал торговаться. Но Роберта за десять или даже пять кроклей никто не захотел купить.

— Убить шкета! — приказал работорговец.

— Нет!!! — тотчас крикнула я.

Толстяк удивленно уставился на меня:

— Что сказала?

Он близко подошел ко мне. Широкий рот расширился в ехидной улыбке. Глаза будто смотрели насквозь.

— Отпусти нас четверых! — уверенно сказала я. Дыхание у меня перехватило. Сердце бешено стучало.

Мужчина изучающе пробежался глазами по мне от макушки до пяток. Его толстая рука притронулась к моим волосам. Я вздрогнула, ощутив, как его липкие пальцы коснулись моей шеи и откинула головой в сторону, смахнув с себя его руку.

— Я отдам за рыжую девчонку двадцать кроклей! — крикнул кто-то из толпы зрителей.

— Пошел к черту! Тридцать!

— Сто сорок!

— Тысячу пятьсот!

Цифра торговли переросла за миллион. Я нервно сглотнула и отвела взгляд, чувствуя любопытный пронизывающий взор толстяка. Тут он посмотрел на Милу. Та опустила в испуге глаза. Мужчина подошел к ней и начал любопытно ее рассматривать.

— Куплю двух девчонок за три миллиона!

— Два миллиона и свой космический крейсер!

— Заткнись, сопля лживая, у тебя его нет!

Толстяк пропускал предложенные цены мимо ушей, продолжая рассматривать меня и Милу.

— Девушки не продаются! Я их заберу к себе! — спустя минуту молчания воскликнул торговец.

Мы с Милой потрясенно переглянулись. Не хватало только стать рабынями этого противного мужика! Злость меня переполнила мощной волной, я была готова на многое. Усталость и вялость тут же покинули тело.

Расстроенный гул пронесся по всей арене:

— Нет!

— Я их куплю!

— Девочки не продаются! — повторил гневно толстяк, — пацанов кто-нибудь покупать будет?

— Да ну их! Отдай девчонок! — возмущенно кто-то кричал.

Толстяк тяжело вздохнул:

— Пацанов убить, а девчонок мне! — сообщил он бугаям, держащим нас, — торговля закончилась!

— Нет! — вырвалось у меня, — не смей!

В маленьких глазах мужчины читалось любопытство:

— Ротик свой поганый прикрой, малышка. Ты теперь на меня работаешь.

— И что же я должна делать?! — возмутилась я. Злость окутывала, я чувствовала, как меня захлестнул изнутри сильный пожар.