Восход

Спецназовец невольно ожидал: речь пойдет о его взаимоотношениях с дочерью олигарха, чересчур разные у них весовые категории, но Вадим сказал совсем иное:

– Когда мы подлетали, то видели падение ракеты в лес. Какой – не скажу. Не разбираюсь. Да и расстояние… Но кажется, «земля – земля». Не по вам стреляли случаем?

Из пушки – и по воробьям? Нечто сверхточное по месту, где недавно находилась подлежавшая наказанию ослушница? Но стоимость такой штуки такая, что не очень-то прикажешь или убедишь использовать против мифических бандитов.

И тут Роману едва не стало дурно. Хотя его никогда не укачивало в воздухе.

Но куда деваться?

Окрестности с. Горинчево, Закарпатская область, Украина

22–23 марта 2012

– Хватит!..

Это был не сон. Проклятая реальность стучала в висках, не позволяя забыться.

Боже мой, за что?

Он убил их всех! Убил их всех! Ни в чем не повинных людей… Позволил жизни покинуть их тела, чтобы насытить утробу бездушного камня. Он их убил…

Антон сидел прямо, опираясь на спинку дивана с такой силой, словно тот был его плотом в бушующем океане.

У полупрозрачной стены корчился полковник. Он стонал и хрипел, пытаясь подняться, упершись руками в пол. В его стонах было что-то особенное. Немного оправившись от потрясения, Антон понял, что Павел Геннадиевич задыхается от восторга и физического удовольствия. Силовик издавал такие звуки, как стонет человек во время соития. И все же несмотря на необычайность ситуации, полковник не бросил пистолет – оружие виднелось в его потной руке. Впрочем, это Антона волновало меньше всего.

Ученый согнулся в три погибели. Горло раздирало рыданиями.

Сколько он убил? Сотню человек? Тысячу?..

Проклятый алтарь различимо пульсировал бледно-розовым сиянием. Насовсем исчезло сходство с журнальным столиком, теперь Антон видел перед собой угрюмую дьявольскую машину, использующую человеческие жизни, словно бревна для растопки печи.

– Хватит, – еще раз прошептал Аркудов, ударяя кулаком по гладкой поверхности алтаря.

На этот раз сознание не поплыло. Просто возникла мысль – будто бы и своя, личная, но в то же время Антон знал, что говорит Звено:

Состояние ожидания по команде Оператора. Боеготовность 4,015 процента. Звено напоминает, что для успешного выполнения боевой задачи ему требуется 55 процентов боеготовности. Мне разрешается возобновить режим «забор т-энергии»?

– Нет! – взвыл Антон. – Нет! Скольких ты еще убьешь?

Возникла краткая пауза.

Необходимо критическое истощение человекоресурсов в количестве восемьдесят пять тысяч шестьсот четыре единицы.

– Нет!

Звену разрешается возвратиться в режим ожидания по команде Оператора?

– Да, – устало выдавил Антон.

– Что ты сделал? – донесся из-за стены шепот полковника.

Лицо силовика исказилось до неузнаваемости, глаза остекленели. По морщинистому лицу, стекая с влажных усов, катились капли пота. Он выглядел так же, как во время припадка в квартире археолога. Но тогда голосом Павла Геннадиевича с Антоном разговаривал умерший отец, а сейчас полковник явно пребывал в здравом рассудке.

– Что ты сделал, Антон? – спросил он еще раз.

Дрожащими пальцами ученый провел по щекам и подбородку:

– Кажется, я нашел один из кусочков вашей Системы управления миром. И убил десятки людей… – Его голос сорвался.

– Молодец. – Полковник проигнорировал сообщение о гибели жителей деревни. – Какой же ты молодец, Антоха! А дневник нашел? Узнал, где находятся остальные Звенья?

– Нет! – взвизгнул ученый, представляя, что будет, если смертоносные игрушки активируются не вблизи небольшого селения, а рядом с мегаполисом. – Не нашел.

– Тогда ищи, – в который раз за этот день приказал полковник.

Все события последних дней вдруг вспомнились до малейших деталей. Невообразимым грузом на Аркудова навалились боль, уныние и страх. И, казалось бы, такая ненужная сейчас, проснулась совесть. А вместе с нею накатило что-то позабытое и почти неузнаваемое: чувства человека, которого в детстве воспитывали с толикой христианских традиций.

Чем я заслужил такую кару? Неужели мне, успешному ученому и преподавателю, уготована судьба кровавого преступника? Ведь вся моя вина лишь в том, что заваривший кашу с исследованиями корней человечества Игорь Аркудов – мой родной отец! Да и вина ли?

«Что же я наделал, Господи? – спросил себя Антон, изо всех сил переплетая пальцы рук. – Что же теперь будет?.. Стольких убил…»

На самом деле он не боялся последствий содеянного. Надо будет отсидеть – пожалуйста, жаль только дочку без присмотра оставлять.

Пугало другое.