Восходящая тень (др. изд.)

Ранд снова кивнул, и это стоило ему такого усилия, что у него подкосились ноги. Лан подскочил и, подставив плечо, помог Ранду удержаться на ногах. Морейн взяла лицо Ранда в ладони, и по телу юноши пробежал холодок. Не обжигающий мороз полного Исцеления, а холодок, который прогнал усталость. Бо́льшую ее часть. Осталось такое ощущение, словно он целый день мотыжил землю на посадках табака. Он уже не нуждался в опоре и отстранился от Лана. Страж посмотрел на юношу с тревогой – то ли не был уверен, обойдется ли Ранд без его помощи, то ли опасался, что тот уже не в своем уме.

– Я намеренно сняла твое утомление не полностью, – пояснила Морейн. – Тебе необходимо поспать.

Поспать! Кажется, ничто на свете не заставило бы его заснуть. Но Ранд снова кивнул. Он вовсе не хотел, чтобы Айз Седай опекала его, но, вместо того чтобы возразить, сказал:

– Ланфир была здесь сегодня. Но все это – не ее рук дело. Так она сказала, и я ей верю. Морейн, похоже, это тебя не удивило? – Могло ли вообще что-либо смутить Айз Седай? – Повторяю, Ланфир была здесь, и я говорил с ней. Она не пыталась меня убить, и я не пытался убить ее. Тебя это и вправду не удивляет?

– Сомневаюсь, чтобы ты смог ее убить. Пока еще нет. – Взгляд Айз Седай скользнул по Калландору. – Во всяком случае, без него. И сомневаюсь, что она попытается убить тебя. Пока. Мы мало что знаем об Отрекшихся, а меньше всего о Ланфир. Известно, правда, что она любила Льюса Тэрина Теламона. Я бы не решилась утверждать, что ты в полной безопасности, – Ланфир способна изрядно навредить тебе. Но думаю, что она не будет пытаться убить тебя, пока надеется вернуть любовь Льюса Тэрина Теламона.

Ланфир добивалась его – вот оно что. Дочь Ночи, в существование которой едва ли верили мамаши, пугавшие ее именем детишек. А вот его самого она точно пугала. Ну не смешно ли это? Ранд всегда чувствовал себя виноватым, если заглядывался на любую девушку, кроме Эгвейн. Но оказывается, Эгвейн он не нужен, а нужен дочери-наследнице, – во всяком случае, ей нравится с ним целоваться. А теперь еще и одна из Отрекшихся заявляет, что любит его. Тут уж не до смеха. Похоже, Ланфир ревнует его к Илэйн, недаром обозвала ее белобрысой размазней. Безумие! Сплошное безумие!

– Завтра, – заявил Ранд и повернулся, чтобы уйти.

– Что завтра? – переспросила Морейн.

– Завтра я сообщу тебе, что собираюсь делать, – ответил Ранд, а про себя решил: кое-что, но не все.

Он представил себе лицо Морейн, если бы она узнала все, что он задумал, и чуть не рассмеялся. Однако пока и ему было не все ясно. Правда, Ланфир, сама того не подозревая, подсказала ему еще одну деталь. Остался последний шаг, сегодня ночью. Рука, державшая Калландор, дрожала. Но Калландор был с ним, а значит, все в его власти. «Я еще не сошел с ума, и на это меня хватит».

– Завтра. Да дарует Свет всем нам спокойную ночь, – сказал Ранд.

Завтра он выпустит на волю еще одну молнию. Молнию, которая, возможно, спасет его. Или уничтожит. Нет, он еще не сошел с ума.

Глава 11 Что же сокрыто?

Эгвейн в одной сорочке сидела на постели. Рядом на тумбочке лежали раскрытая книга и каменное кольцо. Глянув на кольцо, девушка тяжело вздохнула. Кольцо это было необычным – все в крапинках и полосках, красных, коричневых и синих. Оно было слишком велико, чтобы носить его на пальце, к тому же имело необычную форму. Если вести кончиком пальца по наружной стороне кольца, палец со временем оказывался в той же точке, но с внутренней стороны, а если продолжить движение, вновь возвращался на наружную. У кольца, хоть это и казалось невозможным, был только один край. Эгвейн не хотела оставлять кольцо на тумбочке, потому что без него ее могла подстерегать неудача. И этой неудачи она и ждала. Но рано или поздно ей надо было рискнуть и попробовать обойтись в этом деле без него. Иначе ей суждено вечно барахтаться, вместо того чтобы научиться плавать самостоятельно. И ничто не мешало ей попробовать именно сейчас. На то была своя причина. Весомая причина.

Толстая книга в кожаном переплете называлась «Путешествие в Тарабон». Судя по дате, автор, некий Эуриан Ромавни из Кандора, начал писать ее пятьдесят три года назад, но едва ли за это время в Танчико произошли сколь-нибудь заметные перемены. Кроме того, это был единственный том, снабженный гравюрами, из которых можно было почерпнуть что-нибудь полезное. Во всех остальных имелись только портреты королей или картины сражений, явно написанные людьми, ни разу в жизни не видевшими боя.

За окном стемнело, но благодаря лампам в комнате было достаточно света. На тумбочке горела свеча в позолоченном подсвечнике. Эгвейн пришлось сходить за свечой самой – после случившегося кошмара служанкам было не до того. Те, кто остался цел, ухаживали за ранеными или оплакивали близких. Многие в Твердыне нуждались в Исцелении, еще больше было тех, кому оно уже не требовалось.