Восходящая тень

— Про Тэма с Абеллом тоже есть что порассказать, а уж про их сыновей и подавно. Они ведь сбежали с Айз Седай. С целой дюжиной Айз Седай. Помните, как Эмондов Луг дотла спалили? Одному Свету ведомо, на что они способны. Говорят, эти Айз Седай и дочку ал’Виров с собой свели.

Фланн покачала головой — дескать, что тут поделаешь — и виновато посмотрел на Джака.

— Ну, коли ты такой чепухе веришь, — с ухмылкой заявил Вит, — то, видать, готова поверить чему угодно. Я говорил с Марин ал’Вир две недели назад. Никто ее дочку не сводил, она сама по делам уехала. Да и Айз Седай в тот раз была всего одна.

— На что ты намекаешь, Эдин? — воинственно подбоченясь, спросила Элиза ал’Син. — А ну выкладывай. — В голосе ее явно слышалось: только попробуй что-нибудь сказать.

— Я не утверждаю, что все это правда, — упрямилась Эдин, — но дыма без огня не бывает. Чада Света ловят именно этих троих — может, скажешь, что это случайно? Нет, кое-какие вопросы задать необходимо!

— Если ты чуток помолчишь, то, может, и услышишь интересующие тебя ответы, — решительно заявила Элиза.

Эдин что-то проворчала себе под нос, но язычок все же попридержала.

— Кому еще охота языком молоть? — спросил Джак с плохо скрываемым раздражением. Все умолкли, и он продолжил:

— Перрин, никто у нас не верит, что ты, Тэм или Абелл — Приспешники Темного. Так вот. — Он сурово взглянул на Эдин, и Фланн положил руку жене на плечо. Та смолчала, но губы у нее шевелились — с них так и рвались возражения. — Так вот… — Джак поморщился, но продолжил:

— Сдается мне, что мы все же имеем право узнать, почему Белоплащники возводят эту напраслину именно на тебя, Ранда ал’Тора и Мэта Коутона.

Фэйли возмущенно открыла рот, но Перрин сделал ей знак, и она умолкла. До чего же все-таки стала послушной. Видать, с ней не все ладно.

— Так ведь Белоплащникам, им много не надо, мастер ал’Син, — ответил Перрин. — Ежели ты не кланяешься им, не расшаркиваешься на каждом шагу, ты, скорее всего. Приспешник Темного, ну а уж ежели думаешь не так, как они, тут и вопросов нет. Но почему они зачислили в Приспешники Ранда и Мэта, я не знаю.

Это было правдой. Когда бы они проведали, что Ранд объявил себя Возрожденным Драконом, — другое дело. Тут уж им было бы ясно, что он чистой воды Приспешник. Но откуда им это знать? А уж насчет Мэта совсем непонятно. Не иначе как работа Фейна.

— Я — другое дело. Я убил нескольких из них. — Все изумленно уставились на юношу, но он, как ни странно, не съежился внутри от этого признания. — Они убили моего друга и собирались прикончить меня, ну а я решил не предоставлять им такой возможности. Вот, вкратце, и все.

— Любопытно, — нараспев произнес Джак. Несмотря на то что поблизости объявились троллоки, само слово «убивать» звучало для двуреченцев еще непривычно. Несколько лет назад одна женщина убила своего мужа, желая выйти замуж за другого, и это был последний случай насильственной смерти в здешних краях. Последний, до появления троллоков. — В чем в чем, — промолвила Верин, — а в одном Чада Света весьма преуспели. Они умеют заставить людей подозревать невесть в чем своих соседей и старых, добрых знакомых.

Люди согласно закивали.

— Я слышал, что с Белоплащниками приехал один тип, — промолвил Перрин, — Падан Фейн, торговец.

— И я об этом слышал, — подтвердил Джак, — только он нынче вроде бы называет себя другим именем. Перрин кивнул:

— Да, Ордейтом. Но как его ни назови, этот Фейн самый настоящий Приспешник Темного. Он сам в этом признался, так же как и в том, что это он навел сюда троллоков в прошлую Ночь Зимы. А нынче он водит компанию с Белоплащниками.

— Легко тебе людей поносить, — встряла Эдин, — этак ты всякого обзовешь Приспешником Темного.

— А ты кому веришь, — спросил Томас, — Белоплащникам, которые заявились сюда невесть зачем и хватают ни в чем не повинных людей, или своему земляку, выросшему у вас на глазах?

— Я не Приспешник Темного, мастер ал’Син, — решительно заявил Перрин, — не Приспешник и никогда им не был, но коли вы велите — я уйду.

— Нет, — поспешно возразила Элиза, бросив быстрый взгляд на мужа и второй, еще более выразительный, — на Эдин. У той и слова в горле застряли. — Оставайся у нас сколько хочешь.

Джак чуть помедлил, потом кивнул в знак согласия. Его жена подошла к Перрину и положила руку на плечо юноши.

— Мы все тебе сочувствуем, — участливо сказала она. — Твой отец был добрым человеком, а с матушкой твоей я дружила. Я знаю, она бы хотела, чтобы ты остановился у нас. Чада сюда редко наведываются, а коли и сунутся, мальцы на крышах успеют поднять тревогу, и мы спрячем тебя на сеновале. Там тебя не найдут.

Добрая женщина говорила искренне — она действительно так считала. Перрин взглянул на мастера ал’Сина, и тот слегка кивнул.

— Спасибо, — промолвил юноша. От избытка чувств у него перехватило горло. — Спасибо, но… сначала я должен кое-что сделать.

— Конечно, — со вздохом откликнулась госпожа ал’Син. — Только постарайся, чтобы эти дела не довели тебя до беды. И уж во всяком случае голодным я тебя не отпущу.