Восхождение

— Важно понять, что это главная задача, а пути будешь искать свои, готовых рецептов тут нет. Применительно к людям, к обстоятельствам, — сказал Масленников. И вспомнил: — Я был начальником потока, когда меня вызвал Галицкий Валентин Николаевич, тогдашний начальник комбината. Сказал: «Формируй управление. Что сможем, дадим, что сам сможешь достать, то твое». Ну и что же, собрали мне по потоку от каждого действующего управления. Так и с тобой, наверно, будет. Но бригады я старался отбирать сам.

— Ясно, — кивнул заинтересованно слушавший Смирнов.

— Не все тебе еще ясно, Юрий Сергеевич. Начальники-то управлений постараются избавиться от худших бригад, а себе оставить лучшие. Это естественно и по-человечески понятно, — пояснил Масленников. — Твоя же задача — добиваться обратного. Тут уговорами не поможешь. Каждому надо план выполнять. Значит, остается ход один — жать через начальство, через партийные органы. Сразу покажи, что ты не такой сладкий, чтобы тебя проглотить, но и не такой горький, чтобы выплюнуть.

Масленников заштриховал на бумажке кружочек. Должно быть, первый совет был дан.

— Вот я сказал — жать, — живо продолжал Геннадий Владимирович, сам, должно быть, с удовольствием втягиваясь в этот разговор, — и подумал: как надо понимать требовательность в характере начальника управления? Иногда у нас говорят: хочешь-де получить максимальное — потребуй невозможного. Но это сейчас уже выходит из моды, это отголоски прежних времен. Требовательность же, основанная на расчете, с учетом того, с кого и что можно спросить, — такая необходима. Твердую руку и волю начальника должны почувствовать в управлении. Один раз сказал — исполняйте. Я никогда голос не повышал, но дважды своих распоряжений не повторял. Этого можно добиться, хотя и не сразу.

— Требовательность — она и на заводе такая, — сказал Смирнов, однако что-то черкнул в записной книжке.

Но Масленников не согласился:

— На заводе все устоявшееся, больше порядка, четкости, ритма. А у нас человек под открытым небом, сегодня жара, завтра холод, дождь, снег, буран, все влияет на настроение, все может ослабить волю. Журналисты пишут: «Стройка — это завод в движении». Движения действительно много — с одного района в другой, — а до заводской культуры труда только подтягиваемся. Неполадок еще вагон и маленькая тележка! То фундаменты тебе не подготовили, сам за фундаментщиков доделываешь, то коммуникации не подвели, то снабжение хромает, то в грязь тебя посадили без дорог на новом месте и даже энергии нет. Да мало ли! Сам это скоро почувствуешь, Юрий Сергеевич!

— Наверно, — согласился Смирнов.

— И даже наверняка, — улыбнулся Масленников. — Кстати, насчет новых площадей хочу дать совет. Распределяет их между управлениями начальство в комбинате, в Главмосстрое. А ведь новые места застройки — они очень разные. Одни хорошо подготовлены в инженерном отношении, другие — хуже или просто плохо. Хорошо, если все управление тебе дают посадить в один район. Тогда хозяйство в кулаке, все рядом. Но такое счастье редко улыбается.

— Об этом слышал, — заметил Смирнов.

— Чаще всего твои потоки разбрасывают по разным углам, вот и мотайся по всей Москве. Или, не дай бог, из-за каких-то ошибок в планировании тебе вдруг говорят: «Стоп! Перебазируйся срочно в другое место со всем хозяйством». И такое бывает, — заметил Масленников.

— Но ведь разумные же люди в плановом, в производственных отделах.

— Кто говорит, что неразумные, но люди, а значит — со своими слабостями, с симпатиями, с антипатиями. И помочь могут, а если очень захотят, то и угробить, создав дополнительные трудности. Это жизнь, Юрий Сергеевич! Пугать не хочу, но держи этот вопрос в фокусе внимания, иначе быстро набьешь себе шишки на лбу.

— А не тоскуешь ли ты, Геннадий Владимирович, по этой самой трудной работе, по своему управлению? — вдруг спросил Смирнов и подмигнул Масленникову.

Это был неожиданный вывод, и он смутил Геннадия Владимировича. Он даже едва заметно покраснел. Должно быть, Смирнов что-то интуитивно угадал в состоянии души Масленникова, который на какое-то время замолк, раздумывая.

— Тоскую ли? — как будто бы сам себя спросил Масленников и теперь уже без колебаний признался: — Да, тоскую. Вот ты пришел ко мне с открытым забралом, так и я к тебе с открытой душой. Но это уже, как говорится, из другой оперы. Вот товарищ у меня, — Масленников показал глазами в мою сторону, — неудобно задерживать. Остальное в другой раз.

Он встал, подошел к карте. И хотя я заявил, что времени у меня достаточно, а разговор со Смирновым мне интересен, Геннадий Владимирович решил все же заканчивать беседу. Он сослался на то, что ему самому пора ехать на стройку.

— Вот в этот квадрат, — он показал на район застройки Вешняки-Владычино. — Тут, кстати говоря, работает моя бывшая бригада, сейчас бригада Анатолия Суровцева. Слышал о такой, Юрий Сергеевич?

— Как не слышать, — сказал Смирнов. — Гремят до сих пор!