Восхождение

Женщины-паломницы выстроились в очередь, мы стоим поодаль и со страхом смотрим, как из купальни выходят они, раскрасневшиеся и веселые. Борис поучает нас: «Надо прочитать молитву преподобному о.Пафнутию и окунуться три раза: во имя Отца, Сына и Святого Духа».

Температура воздуха около нуля, воды 3/4 четыре градуса, с поймы дует холодный ветер. Мы замерзаем и синеем. Я спрашиваю друзей, будут ли они окунаться. Они сомнительно мотают головами и стучат зубами. Тут к нам подходит женщина и слезно просит нас окунуть в святой источник ее сына Сашу. Говорит, что шестнадцатилетний мальчик уже пьет, дерется, и она еле уговорила его приехать сюда: это ее последняя материнская надежда. Саша на вид натуральный хулиган и будущее его легко читается на затравленном и одновременно наглом лице. Пути к отступлению, похоже, у нас нет, выбора тоже нет. «Ну, что ж, православные, хоть умрем с именем Христа на устах!..»

Мы входим в купальню, раздеваемся донага и, странно 3/4 озноб проходит. Первым окунается толстый мужчина с грыжевым бандажом на животе. Окунается три раза 3/4 и веселый выпрыгивает из воды одеваться: «Ой, как хорошо-то!». Потом, уже смелее, с громким фырканьем окунается Борис. Вот дошла очередь и до меня. Я крещусь, шепчу: «Святой угодниче, отче Пафнутие, очисти мою душу и тело от греховной скверны!», хватаюсь за деревянные поручни, спускаюсь по ступеням к воде, захожу по колени и, держась за поручни, три раза окунаюсь в обжигающую воду, произнося каждый раз: «Во имя Отца!» 3/4 «Сына!!» 3/4 «И Святого Духа!!!».

3/4 Ну, как водичка? 3/4 опасливо спрашивает меня голый бородатый мужик, в котором я с трудом признаю Григория.

3/4 Горячая!

Так, один за другим мы окунаемся, молимся, крестимся, фыркаем, ахаем.

Последним купается Саша. Мы его с Григорием крестим и произносим  кратенькую молитву за него. Когда он выбирается из воды, физиономия его светится от радости. Одевшись, мы выходим из купальни. Женщины уже скрылись из глаз, только Сашина мать ждет нас.

Она бросается к нам и благодарит за сына. «Ну, чего ты, мать, хороший парень! Наш, православный!» 3/4 басит Григорий, брызгая мокрой бородищей.

Идем по лесу в сторону монастыря, и радость наполняет нас. Нам удалось с Божьей помощью переступить через страх. Боли в желудке и насморк у меня прошли. Перестали кашлять Андрей и Григорий.

Вот перед нами вырастает громадный ствол древней сосны. «Это ж сколько ей годочков?» 3/4 «Да уж не меньше трехсот!». Пытаемся ее измерить. Нам понадобились руки трех человек, чтобы обхватить мощный ствол.

Бодрые и веселые, подходим к трапезной. Там уже стоят в очереди женщины из купальни. Дверь открывается, и мы вваливаемся в прихожую. Но там крепкий мужчина в белой куртке сразу успокаивает нас своим зычным голосом: «Заходить по одному, рассаживаться на свободные места равномерно, еду не трогать!».

Мы затихаем, гуськом просачиваемся в большой зал, где рядами расставлены длинные столы с лавками. На столах стоят кастрюли, эмалированные кружки и алюмини­евые миски. Когда мы рассаживаемся, заполнив все свободные места, начальник громко приказывает встать и вслед за ним все трапезующие дружно молятся. После протяжного «Бла-го-сло-ви!» 3/4 мы садимся.

Те, кто оказался ближе к кастрюлям, наполняют и передают по очереди миски с негустой пшенной кашей с тертой морковью. Какой же вкусной кажется мне эта каша! Наш громогласный начальник в это время читает поучения из Святых отцов. Увидев в миске недоеденный кусочек хлеба, он гремит на всю трапезную:

— Этот хлеб сеют монахи под молитву, сами его собирают, мелют и пекут. Это не пр-р-р-осто хлеб 3/4 это монастыр-­р-р-р-р-ский хлеб!!!

Девушка лет пятнадцати быстренько берет кусочек хлеба и кладет его в рот.

— Молодец! 3/4 тише произносит громовержец.

— Нет, а чего ты хочешь! С нами только так и надо! 3/4 комментирует мне на ухо Григорий.

У трапезной гуляет стадо беленьких козочек. Они бесстрашно тычутся мордоч­ками в наши ладони, у кого остались кусочки хлеба 3/4 кормят их.

Часы показывают без десяти пять. Пора на вечернюю службу. Служба, размеренно набирая темп, вовлекает нас в свое таинственное действо. Словно по ступеням, поднимаемся выше и выше, отрываясь от земной суеты. Десятки монахов участвуют в службе. Их мощные голоса раздаются то с хоров, то от алтаря, то слева, то справа. Лица молодых монахов торжественны, они сосредо­точен­ны и отрешенны.

Вот они 3/4 рядом, видны и слышны, но бесконечно далеки и недоступны нам. Они живут рядом с нами, ходят по земле, по которой ходим и мы, но вместе с тем они уже сейчас небожители и принадлежат не этому суетливому греховному миру, но чистым и высоким небесам. Не-бесам! Тем высотам, которые недоступны бесам, страстям и греху. Не-бесам! Возносясь каждый день на крыльях слова Божьего, эти молитвенники разрывают путы греха, повязавшие нас, и возносятся в горние выси и зрят нетварный свет, исходящий от Источника жизни и любви, Творца и Вседержителя.