ВОСХОЖДЕНИЕ

Отвечая на вопросы журналистов, я был вынужден вновь и вновь переживать недавнюю трагедию. Мои сны становились все тревожнее; навязчивые образы преследовали меня каждую ночь.

Получив отказ на публикацию интервью, Уилкинсон отправил Букрееву свои вопросы в письменном виде с просьбой, чтобы тот ответил, когда в них разберется.

Утром 7-го июня я вылетел из Сиэтла в город Альбукерке. Сразу по прибытии я встретился с Джейн Броме, и мы вместе продолжили работу над вопросами Уилкинсона. На следующий день поминали Скотта, и, отправляясь к нему домой, я успел отослать факс Уилкинсону. Я написал что смог, хотя и понимал, что полной картины произошедшего мои ответы не давали.

Почтить память Скотта собрались люди со всего света. Несмотря на свое горе, родные и друзья Скотта были очень приветливы со мной и благодарили за предпринятые попытки спасти его. В ответ я бормотал какие-то слова, но мне было трудно разговаривать. Я был совершенно опустошен и не замечал происходящего вокруг. Я думал тогда о Скотте и Ясуко, которых не смог спасти, хотя и старался изо всех сил. Мне стало тяжело бывать на людях; даже встречи с самыми близкими друзьями меня теперь не радовали. Я хотел побыть один.

На следующий день состоялись еще одни поминки, уже в более узком кругу. Родители и друзья рассказывали о том, каким Скотт был в жизни и в горах, но мне по-прежнему было тягостно выносить это. Я не мог усидеть на месте и все время ходил, рассматривая развешенные по стенам фотографии Скотта. В чем-то мы с ним были похожи, в чем-то — полные противоположности. Случалось, что мы спорили, но, тем не менее, я всегда уважал Скотта. Он был замечательным альпинистом и очень хорошим человеком. Пройдет лет пять, а то и меньше, думал я тогда, и никто, кроме родных и нескольких друзей, не вспомнит о нем. Но все же я надеялся, что то хорошее, что Скотт Фишер принес с собой в альпинизм, не исчезнет никогда. При встрече с ним нельзя было остаться равнодушным; он завораживал и друзей, и клиентов своим воодушевлением и энергией. Скотт был в большей степени романтиком, чем бизнесменом, и я очень ценил в нем это. Он был сильным и в то же время очень добрым человеком, он любил жизнь и своим примером заражал других. Мне кажется, что после встречи с ним я сам в чем-то изменился.