ВОСХОЖДЕНИЕ

⁴ Однако из базового лагеря наверх поступило указание применять лекарства, поскольку по всем симптомам казалось, что Нгаванг идти сам не сможет. Но лекарства не помогли. Потом была попытка использовать мешок Гамова. Мешок Гамова — это специальная камера, в которую помещается пострадавший. Затем мешок надувается, тем самым в нем повышается давление и увеличивается концентрация кислорода, что создает эффект понижения высоты.

Утром 23-го апреля, как и было запланировано, начался последний этап акклиматизации. Как вспоминал Букреев, было решено, что Бейдлман выйдет позже: после полудня или даже на следующий день, в зависимости от своего состояния. Ночью он участвовал в транспортировке Нгаванга Топше через ледопад Кхумбу, и ему нужно было восстановиться.

В тот день Фишер появился в коммуникационной палатке еще до завтрака Сначала он связался с офисом «Горного безумия» в Сиэтле, чтобы проверить, как идут дела в отсутствие начальника, а потом — с Джейн Броме, по-прежнему ответственной за информационную поддержку экспедиции. Броме оставалась корреспондентом «Аутсайд Онлайн», несмотря на то, что давно уже покинула базовый лагерь⁵ у подножия Эвереста и вернулась домой, в Кэпитал Хилл (пригород Сиэтла).

Сообщая Броме новости, предназначенные для печати, Фишер делился с ней и своими личными впечатлениями. Поэтому Броме была в курсе «закулисной» жизни экспедиции; знала она и о том, что осталось скрытым от читателей ее репортажей. Этой публике, проглатывавшей последние экспедиционные новости во время рекламных пауз в телепередачах, приходилось довольствоваться уже основательно «причесанной» информацией. Одной из тем, к которой Фишер постоянно возвращался в своих разговорах с Броме, были деньги — слишком быстро они таяли на высоте.

По словам Джейн, «финансовые проблемы стали для Фишера главной головной болью, особенно после случая с Нгавангом. Он спрашивал себя: «Боже мой, если он пролежит в коме несколько лет, то кто будет оплачивать больничные расходы?» Подобные мысли просто не давали ему покоя. Он старался не думать об этом, выкинуть все из головы, но денежные неурядицы постоянно преследовали его. Он думал примерно так: «Допустим, нам повезет, и мы доберемся до вершины, и что тогда? Тогда я вернусь домой с десятью тысячами в кармане — негусто, что и говорить».

По словам Дикинсон, Гаммельгард не доплатила «Горному безумию» более двадцати тысяч долларов. Кислородные запасы (по 325 долларов за баллон) стремительно таяли благодаря Питу Шенингу и некоторым другим участникам. Фишер понимал, что Нгаванга, скорее всего, придется эвакуировать в Катманду на вертолете, а это повлечет за собой огромные расходы. Сам Скотт был страшно вымотан, он устал гораздо сильнее, чем обычно уставал на высоте. Экспедиционный врач и по совместительству начальница базового лагеря Ингрид никак не могла прийти в себя после горной болезни. Третий высотный лагерь еще предстояло установить, перила от третьего до четвертого лагеря не были провешены. Фишер выбился из графика, измотал себя непомерной физической нагрузкой и пытался теперь выбраться из этого безвыходного положения. Он шел по краю пропасти не менее опасной, чем коварные трещины на леднике Кхумбу. Однако всякий раз ему удавалось выкарабкаться, и он оставался все таким же улыбчивым и приветливым.

⁵ Броме некоторое время посылала сообщения из базового лагеря — ей удалось получить разрешение на использование спутникового телефона экспедиции Мал Дафа.

Клиенты вышли из лагеря около шести утра. Они шли сами, без гидов, и собирались пройти ледопад до дневной жары, когда лед нестерпимо блестит на солнце и, нагреваясь, начинает подтаивать. В такое время ледник может начать двигаться, и тогда находиться там опасно. Мы с Фишером заранее решили, что, как и прежде, пойдем следом за клиентами, держась чуть поодаль. Обычная для нас практика самостоятельного перемещения клиентов порой привлекала внимание гидов и клиентов из других экспедиций. Я знал, что они с неодобрением относились к такому подходу. Но здесь мы- со Скоттом были единодушны.