Восхождение богов (СИ)

На палубу вылетел Томар, в руках держа обессилившую дочь. На инстинктивно отреагировавших ножами и мечами матросов, он не среагировал, падая на колени, прижимая к груди голову Амалии. Закрыв глаза, он что-то прошептал, поцеловав её в лоб, и безропотно отпустил, когда я с доктором Леви решили перенести девушку в импровизированный госпиталь под палубой в общей каюте. Там мы смогли трезво оценить ранения колдуньи.

— Всё не так плохо, — оптимистично заявил Леви, пока Томар, лёжа возле стены, держал пальцы у висков, пытаясь самому не грохнуться в обморок. — Акула не задела внутренних органов.

С моей помощью, доктор сноровисто штопал глубокие рваные раны, щедро поливая спиртом, работая как профессиональная швея. И хоть глаза мои не обманывали, и тварь действительно не искалечила девушку, я нутром чувствовала, что-то не так. Наклонившись вперёд и принюхавшись, уловила тот же запах, что шёл от убитой рыбины.

— Гнилые водоросли, — пробормотала, нахмурившийся.

Руки слабо ныли от напряжения, ещё чесались и в полутьме казались распухшими, поэтому, закончив помогать доктору, я отошла в сторонку, опуская их в таз с морской водой. Сверху ощутимо тянуло мокрой гарью — последствия пожара, из-за чего внизу дышалось через раз.

Дав себе секундную передышку, я намеревалась вернуться к больным, но наткнулась на всклокоченного Томара, который грубо ухватился за мои руки, поднося к лицу.

— Отрава, — прохрипел он. Глаза мужчины расширились, он устремился к дочери, отталкивая Леви и опуская оплетённые магией ладони на её тело.

Минута напряжения скакнула до предела под крик очнувшегося неподалёку матроса, кажется того самого, кому отрубила ногу. Это сбило Томара, и он на негнущихся ногах отпрянул от дочери, шепча:

— Я не смогу её исцелить. От морского яда нет противоядия.

Будь во мне сила ариуса, я могла бы помочь. Разом исцелила бы всех. Но вместо этого могу только накладывать швы и промывать раны. На бо́льшее мне недостаёт знаний и умений. В этой темноте под стоны пострадавших казалось, что блеск дворцовых залов, сияние огней и танцы в роскошных платьях под руку с прекрасными кавалерами остались в другом мире.

Сверху что-то заскрипело, а затем грохнулось и с потолка посыпалась пыльная крошка, заслезились глаза, и я закашлялась, ощущая привкус древесины на губах. Позади зазвучали проклятия Леви — для Амалии он сделал всё, что мог, и успел переключиться на другого раненного: он торопливо накладывал разошедшийся шов на месте глубокой раны шеи.

Прежде чем подняться на палубу, я подошла к осунувшемуся Томару, устало сидевшему у расколотого стола с кружкой воды в руках. Он полностью исчерпал себя и сейчас выглядел как загнанный зверь, окружённый охотниками. После длительного заточения в собственном теле во власти Ктуула, поначалу он выглядел хорошо. Даже помолодел, казалось, влияние старого бога вдохнуло в его тело свежие силы. Однако спустя месяцы плавания ситуация изменилась и теперь колдун напоминал бледную тень себя прежнего. Силы покидали его и Маля опасалась, что отец не переживёт это путешествие.

— Что вы сделали с Кордоном? — спрашиваю угрюмо, осторожно коснувшись его плеча. Колдун встрепенулся, а наткнувшись на мой внимательный взгляд, быстро облизнул губы и попытался ответить ровным голосом:

— Кордон был уже не жилец. Я забрал остатки магии, чтобы спасти дочь.

От моего внимания не ускользнуло, как просто колдун сказал это, и я в очередной раз задумалась о собственных обещаниях. О том, что должна была сделать.

— Я видела раны. За его жизнь можно было побороться, — наклонившись к нему, прошептала, чтобы только он расслышал мои слова. — Вы поступили жестоко.

— Это была бойня. Решение нужно принимать немедленно. Если вы не способны быть жестокой в битве, вам не место в бою, кэрра Селеста, — остро ответил он и я стушевалась, а потом и вовсе ушла, однако мысль занозой сидела в голове: «Я должна была убить его, чтобы убить и Ктуула. Ещё тогда я могла всё это остановить».

* * *

Пока возились в полутьме, над горизонтом вставал тусклый рассвет. Холодное, северное солнце лениво выползало на небосвод, ёжась под стальными, острыми как бритва, облаками. Скоро пойдёт дождь, а вместе с ним придёт тягучий, как патока, туман и без навигации, без звёздной карты, мы вновь потеряемся среди слабых волн.

Прошедшая драка подточила наше судно. Рухнула грот-мачта, руль разнесло в щепки, повсюду видны пробоины, над которыми спешно трудятся матросы, латая их остатками мебели из кают. Люди работают молча, говоря только по делу. На меня смотрят с подозрением.

Потеряв силы — для многих, я превратилась в собственную тень.

Тела тварей успели выбросить за борт, юнга Аскр отскабливал зелёную слизь вместе с кровью. Яд обжёг и обезобразил палубу, чёрными пятнами указывая следы сражения. Чуть поодаль заворачивали тела погибших, чтобы позднее устроить поминки и с честью отправить их в море.