Восхождение богов (СИ)

В тот вечер, вернувшись к себе, я долго сидела на балконе под проливным дождём, пока не промокла насквозь и не ослепла от ярости майской грозы, в стройные ряды которой затесались острые градины, резавшие лицо ледяными бритвами.

Я наказывала себя.

Обстоятельства вновь оказались превыше меня. Опоздала с бегством и вновь утратила нечто ценное. Сколько ещё буду находиться в заложниках собственной жизни? Сколько раз буду оказываться в подвешенном состоянии, пытаясь найти выход из безвыходной ситуации, совсем как из этого лабиринта?

Это шутка подсознания? Иллюстрация моих поражений?

Почему раз за разом не выходит давать настоящий отпор? Почему я оказываюсь на месте безвольной овечки, с которой срезают белоснежную шерсть и готовят отправить на бойню? Может дело во мне? Может внутри есть изъян трусости? Нечто, позволяющее другим думать, что со мной можно так обращаться?

Я никогда не действую на опережение. Пасую перед обстоятельствами, жду, когда другие сделают шаг и надеюсь, что его не будет. Моя вера в лучшее привела туда, где нахожусь сейчас. Пассивность превратилась в слабость, а невинность — в оружие против меня. Будь я жёстче, никогда не пришлось бы оправдываться перед самой собой в том, что проиграла.

Когда поражение неминуемо, возрастает ценность действий, сделанных перед ним.

Сейчас не могу сказать, что сопротивлялась изо всех сил. Что сражалась за свою жизнь и проиграла. Я не выкладывалась как борец, не защищала себя, когда был шанс. Теперь будущее кажется призрачным. В глазах Туулы видела интерес, опасные грани, которые она хочет развить. Я подозреваю, что её забавы на этом не закончатся и в следующие дни она возьмётся за меня по-настоящему.

* * *

Тишину этого места нарушил далёкий скрежет, потом тихий звон, потом царапанье и глухие удары. Звуки нарастали, как колокольный звон, пока ближайшие зеркала не пошли трещинами, а потом не взорвались тысячью сверкающих осколков, разлетаясь во все стороны и являя передо мной человека абсурдного, того, кто не должен был попасть в этот сон, если он, конечно, мой.

Я считала зеркальный лабиринт своей песней покаяния, отчаяния, местом определения своего я. Но на самом деле, оно предназначалось нам двоим и вышедший из осколков Никлос был не менее удивлён увидеть меня, чем я его.

— Неожиданно, — воскликнул он, сбрасывая с истерзанной одежды битое стекло. — Когда меня заточили сюда, я кричал твоё имя, звал тебя и не думал, что ты также заточена здесь. Почему? Это из-за ариуса? Из-за того, в ком он сейчас?

Он обвил мои ладони с такой физической плотностью, будто это и не сон вовсе, а реальность, пролитая в моё сновидение. Или же я сама перешагнула через грань и оказалась рядом с ним в этой зеркальной клетке? Тихий звон оповещал о сращивании границ, об установлении новых, более сверкающих высот, в которых отражались наши совершенно белые лица на фоне тёмных, как погребальных, одежд. И тем не менее я совершенно отчётливо видела его лицо, видела его невероятную нежность, какой-то затаённый трепет, который прежде не замечала. Будто пелена держалась на моих глазах и, наконец, спала, позволив увидеть его непредвзято.

Я пошатнулась от своих мыслей, и как преступник, торопливо отступила назад, прижимаясь к восстановленной зеркальной стене.

— Боюсь моя клетка шире и страшнее зеркал, — осторожно говорю, продолжая разглядывать его, стараясь мыслить трезво. — Мы вновь соединили наши сны. Почему это вообще возможно, ведь я утратила ариус?

Он крадучись подходит ко мне, как если бы я была пугливой ланью, которая сорвётся с места и скроется в зеркальной дымке. Его обращение ко мне — трепетно и пугающе ласково.

— А может наша связь появилась не из-за этих сил? Может она основана на более глубоком чувстве? — мой укоризненный взгляд подавил его, и он кивнул, соглашаясь, как неуклюже прозвучали слова, полные надежды. — Да, ты права, я сам себя загоняю в ловушку… Но, что ты имела ввиду, говоря о клетке? Если это сон, значит тебя здесь нет. Ты с Артаном? И эльфами? Они обижают тебя? Только скажи и я разрушу все зеркала мира и вытащу тебя…

— Я во дворце, Ник. Томар Бай оказался предателем. Он убил бога Шэ и переместил меня прямо к Ктуулу. Вот уже месяц я нахожусь в гостеприимных ручках богини Туулы, пока вечный пытается спасти тебя из какого-то опасного места. Видимо что-то пошло не так, раз ты угодил к эльфам, а он до сих пор не вернулся.

От меня не укрылось, как Ник вздрогнул из-за имени Туулы. Значит её воспоминание правдиво. Не знаю, что именно привело его в её объятия, но он явно был ей не рад. Считает ли он себя своим среди богов? Как глубоко Ктуул проник в его голову? Старый бог коварен. Не удивлюсь, если всё это окажется очередным манёвром его подлых игр.