Восхождение Ганнибала

— Нам нужна вода, вреда мы вам не причиним, пищу не отберем, если из дома никто стрелять не станет. Если нас обстреляют, все вы будете убиты. А теперь выходите. Пулеметчик, заряжай, держи их под прицелом! Если не увидишь их лиц, когда кончу считать, стреляй.

Раздался громкий щелчок — это боец оттянул затвор пулемета.

Граф Лектер вышел из дома и встал на самом солнце очень прямо, так, чтобы были видны его руки.

— Берите воду. Вам от нас вреда не будет.

Командир танка убрал мегафон.

— Всем выйти, чтобы я всех видел!

Граф и командир танка обменялись долгими взглядами. Командир показал графу пустые ладони, граф сделал то же самое. Граф повернулся к дверям дома:

— Выходите.

Когда командир увидел все семейство, он сказал:

— Дети могут оставаться в доме, в тепле. — Потом — пулеметчику и экипажу: — Держите их под прицелом. Следите за верхними окнами. Запускайте насос. Разрешаю курить.

Пулеметчик поднял на лоб защитные очки и закурил папиросу. Он казался совсем мальчишкой, кожа вокруг глаз была светлее всего лица. Он заметил Мику, выглядывавшую из-за двери, и улыбнулся ей.

Среди канистр для горючего и воды на танке был закреплен бензиновый насос, который запускался шнуром.

Водитель танка спустил в колодец шланг с сетчатым фильтром на конце и принялся дергать за шнур. После многочисленных попыток насос наконец затарахтел, завизжал и принялся за работу.

Из-за этого шума никто не мог услышать пронзительный вой бомбардировщика «Штука» до тех пор, пока он не появился почти прямо над ними. Пулеметчик поворачивал пулемет, целясь в самолет, пытаясь поднять дуло повыше; он стрелял и стрелял, а пулеметы бомбардировщика прошивали землю вокруг. Патроны с визгом отскакивали от танка, пулеметчик был ранен, но продолжал отстреливаться здоровой рукой.

Лобовое стекло «Штуки» покрылось звездными пробоинами, защитные очки пилота были залиты кровью, и пикировщик, все еще несший на себе последнее смертоносное яйцо, задел верхушки деревьев, пропахал дорогу в сад, и тут вспыхнуло в баках горючее, а пулеметы под крыльями все стреляли, даже после удара о землю.

Ганнибал, лежа на полу в охотничьем домике и прикрывая Мику своим телом, увидел, что мама, вся в крови, упала во дворе на землю и одежда на ней горит.

— Оставайся здесь! — велел он Мике и бросился к матери, а боеприпасы в самолете уже начали рваться, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, языки пламени уже подбирались к единственной оставшейся под крылом бомбе. Пилот сидел в своей кабине мертвый, с обгоревшим до костей лицом, в пылающем шарфе и шлеме, а позади него лежал убитый стрелок.

Во дворе в живых остался один Лотар, он помахал мальчику окровавленной рукой. Тут во двор, к матери, бросилась Мика, и когда она пробегала мимо, Лотар попытался схватить ее и уложить на землю, но пулеметная очередь из горящего самолета прошила его насквозь, кровь забрызгала девочку, и она, подняв руки, закричала в пустое небо. Ганнибал, кидавший снег на пылающую одежду мамы, поднялся во весь рост, бросился к Мике посреди беспорядочной стрельбы и унес ее в дом, в подвал. Выстрелы во дворе постепенно стихали, а затем и совсем прекратились — в казенниках пулеметов расплавились патроны. Стемнело, и вновь пошел снег, шипя на горячем металле.

Тьма и снова снег. Ганнибал во дворе, посреди трупов. Он не понимал, сколько времени прошло, снег падал и падал, ложась на мамины волосы, припорошив мамины ресницы. Она была во дворе единственной, чье тело не было обожжено, не почернело. Ганнибал попытался ее потащить, но тело примерзло к земле. Мальчик прижался лицом к ее груди. Грудь замерзла, стала совсем твердой, сердце не билось. Он прикрыл ей лицо салфеткой и завалил тело снегом. У края леса двигались темные тени. Огонь его факела отражался в волчьих глазах. Ганнибал прикрикнул на них и замахнулся лопатой. Мика была полна решимости выйти во двор — к маме. Приходилось выбирать. Он отвел Мику обратно в дом, оставив мертвых на волю тьмы. Книга учителя Якова лежала рядом с его почерневшей рукой в целости и сохранности, пока какой-то волк не съел кожаный переплет и, посреди рассыпанных страниц трактата Гюйгенса «О свете», не слизал со снега мозги учителя.

Ганнибалу и Мике были слышны рычание и шарканье лап во дворе. Ганнибал разжег камин. Чтобы заглушить шум, он попробовал заставить Мику петь и стал петь ей сам. Она зажала в кулачках края его пальто.

— «Ein Mannlein…»

Снежные хлопья на стеклах окон. В уголке одного стекла появился темный кружок, проделанный пальцем в перчатке. А в темном кружке — бледно-голубой глаз.

7

Вдруг дверь рывком отворилась, и Грутас с Милко и Дортлихом вошли в дом. Ганнибал схватил со стены копье, с каким ходили на вепря, а Грутас, инстинктивно угадав, что надо делать, тут же прицелился в Мику.

— Брось его, не то убью девчонку! Ты понял?

Мародеры сразу же обступили Ганнибала и Мику.