Восхождение Ганнибала

Милко пересек улицу, неся в руках лестницу и, как прикрытие, сверток с завтраком, и нырнул в тень живой изгороди возле здания медицинского факультета. Поставив ногу на первую ступеньку, он пробормотал: «В гроб эту ферму!» Он всегда повторял эти слова как мантру, когда шел на дело — с тех самых пор, как сбежал из дому, едва ему исполнилось двенадцать.

Ганнибал покончил с введением синей контрастной жидкости в вены и зарисовал результат своей работы цветными карандашами на планшете, установленном рядом с трупом, то и дело посматривая на легкое, заспиртованное в банке из анатомического музея. Несколько листов бумаги, закрепленных на планшете, зашевелились от сквозняка и снова легли на место. Ганнибал поднял взгляд от рисунка, посмотрел в конец коридора, откуда прилетел сквозняк, и закончил раскрашивать вену.

Милко притворил за собой окно анатомического музея, снял ботинки и в одних носках крадучись пошел между стеклянными витринами. Прошел мимо шкафов с системой пищеварения и остановился возле огромной пары ног, заспиртованных в большом баллоне. Света едва хватало, чтобы двигаться. Не стоит стрелять здесь, еще разобьешь что-нибудь, и все разольется. Он поднял воротник, прикрываясь от сквозняка, дувшего ему сзади в шею. Потом потихоньку высунул нос из-за угла в коридор, глядя прямо вперед и стараясь, чтобы ухо не слишком высовывалось.

У Ганнибала, нависшего над планшетом, широко раздулись ноздри, и свет лампы красным огоньком отразился в его глазах.

Глядя в конец коридора и сквозь дверь лаборатории, Милко видел спину Ганнибала, работающего с трупом и держащего в руке большой шприц с контрастной жидкостью. Стрелять отсюда было далековато, а толстый глушитель закрывал мушку пистолета. Только бы его не спугнуть, а то гоняйся потом за ним, сшибая по пути мебель и все прочее. Господь один ведает, что тут может на тебя вылиться, какая-нибудь мерзкая жидкость…

Милко собрался с духом, как обычно делают люди перед тем, как убить.

Ганнибал исчез из виду, и Милко видел только его руку на планшете, рисующую, рисующую, что-то стирающую.

Внезапно Ганнибал положил карандаш, вышел в коридор и включил свет. Милко отскочил назад в музей, но потом свет погас. Милко выглянул из-за дверного косяка. Ганнибал работал с укрытым простыней телом.

Милко услышал звук секционной пилы. Когда он выглянул снова, Ганнибала видно не было. Снова рисует. Ну и хрен с ним. Надо просто войти и застрелить его. И еще сказать, чтобы передал привет Дортлиху, когда попадет в ад. Снова по коридору, длинными шагами, в одних носках, неслышно по каменному полу, все время следя за рукой, рисующей на планшете. Милко поднял пистолет, шагнул сквозь дверь и увидел руку и рукав, лабораторный халат, свернутый на стуле, — а где же он сам?! — и тут Ганнибал приблизился к нему сзади и всадил иглу наполненного спиртом шприца Милко в шею, подхватив его, когда ноги под ним подломились, а глаза закатились, и опустил его на пол.

Первым делом все привести в порядок. Ганнибал положил отрезанную от трупа руку на место и прикрепил ее несколькими быстрыми стежками за кожу. «Извините меня, — сказал он. — Я добавлю слова благодарности к вашему письму».

Весь как в огне, кашляя, чувствуя на лице ледяной холод, Милко пришел в сознание. Комната вертелась перед глазами, потом немного успокоилась. Он стал облизывать губы и отплевываться. По лицу текла вода.

Ганнибал поставил кувшин с холодной водой на край резервуара с формалином и уселся рядом, явно намереваясь поговорить. На Милко была надета цепная «упряжь» для покойников. Он был по шею погружен в раствор формалина. Остальные обитатели резервуара собрались рядом с ним и изучали его затуманенными от бальзамирующей жидкости глазами, и он отпихнул от себя их скукоженные руки.

Ганнибал изучил содержимое бумажника Милко. Достал из собственного кармана солдатский медальон и положил его рядом с удостоверением личности Милко на край резервуара.

— Так, Жигмас Милко. Добрый вечер.

Милко закашлялся и задергался.

— Мы говорили про вас. Я привез вам деньги. Отступные. Мы хотим, чтобы вы взяли деньги. Я привез их. Давайте я вас туда отведу.

— Великолепный план, как мне кажется. Вы убили столько людей, Милко. Гораздо больше, чем плавает здесь. Вы ощущаете их рядом с собой? Вон там, возле ваших ног — ребенок, погибший при пожаре. Старше, чем моя сестра, и наполовину поджаренный.

— Не понимаю, чего вы хотите.

Ганнибал натянул резиновую перчатку.

— Хочу услышать, что вы можете сказать о том, как съели мою сестру.

— Я не ел!

Ганнибал надавил Милко на голову и погрузил его в формалин. Через довольно долгий промежуток времени он вытащил его обратно, полил ему на лицо водой, промыв глаза.

— Больше так не говорите, — сказал Ганнибал.