Восхождение язычника 2

— В этом все и дело, — начал я говорить, и на меня все уставились. — В так называемых его добрых делах, — я хмыкнул, не удержавшись. — Если опросить всех заболевших, выяснится, что они заболели, когда испробовали хлеб, который раздавался этим уважаемым купцом.

— Это что за придумки такие? — возмутился настоятель.

— Это не придумки, а чистая правда, мой слуга опросил уже больных на этот счет, — снова вмешался Андрос, придавая моим словам больший вес.

— Истинно, я же являюсь еще и учеником лекаря Евсея и одарен, могу лечить людей своим даром, — продолжил я. Но был перебит префектом.

— А не ты ли моего племянника спас?

— Было, лечил его, — кивнул я.

— Семья брата хорошо о тебе отзывалась, — покивал он. — Но как твое ремесло связано с убийством купца? — строго взглянул на меня префект.

— Благодаря моим знаниям и моему дару у меня появились смутные подозрения, что это не совсем болезнь, как только я с ней столкнулся. У людей будто вытягивали силы, ни одна болезнь так не воздействует на человека. А еще я ощущал рядом с ними, как бы вам объяснить, — я повертел рукой воздухе, — словно они пахли гнилью, да, это самое близкое к этим ощущениям. А в больнице среди множества больных это ощущение было непереносимое. И, почувствовав исходящий от дома купца точно такие же миазмы, я решил проверить его на предмет больных, в этом деле мне помогли мои товарищи, которые состоят в букелариях, как и я, у господина Андроса.

Меня слушали, не перебивая, Андрос и префект с серьезными лицами, а настоятель весь раскраснелся, да еще и хмурился.

— В доме больных не оказалось, но ощущение никуда не пропало, оно стало только сильнее. Я решил осмотреть подвал, а купец воспротивился. Даже денег дал, чтобы мы туда нос не совали. А когда я настоял, он просто приказал нас убить, спокойно, будто он это часто делал. С его охраной мы справились. Вот только сам купец оказался непрост.

Я замолчал, подобрав слова продолжил:

— У него были способности, как у одаренного, но это другое. От этой силы шло ощущение гнили и грязи, как от больных людей. Да и умел он намного больше, чем простой одаренный. А когда я его ударил с помощью дара, он сумел защититься. И назвал меня магом. А также в порыве гнева сказал, что он обычный человек, не одаренный, а эту силу ему даровал его бог, и скоро он отправит ему зов, и тот одарит его еще больше.

— Нелепость какая-то, — не выдержал настоятель.

— Нелепость, а вот трое, которых я вытащил из подвала, тоже нелепость, — я указал на спасенную троицу. — А вон там за сараем чуть ли не кладбище, тоже нелепица, — я начал распаляться. — Возле входа изуродованное тело девушки, которое я с снял с алтаря, может быть, тоже нелепица. Или алтарь для жертвоприношений, весь в крови, к которому подойти невозможно, от него так и веет какой-то силой, тоже нелепица.

— Быть не может, — протянул префект, рассматривая троицу обессиленных людей. А после жестами отправил стражей за указанный мной сарай, направившись за ними следом.

Настоятель же зыркнул на меня исподлобья и побежал искать подвал.

Лишь Андрос остался на месте, с любопытством рассматривая нижнюю половину Диодора, висящую на каменном шипе.

— Не ожидал я такого побоища, когда дал тебе разрешение, — он повернулся и взглянул на меня.

— Я и сам не ожидал, что так обернется и мы вскроем такой нарыв, — ответил я ему.

Спустя минут двадцать явился настоятель и вид имел бледный, в прямом смысле этого слова.

— Это дело рук врага человеческого, как я мог такое просмотреть, так еще и совсем рядом? Позор мне, позор, сколько же этот ирод душ невинных погубил, — причитал настоятель.

И по нему было видно, что он искренне переживает.

— Ты прости меня, юноша, что обвинил тебя, сгоряча так вышло, — он подошел ко мне и перекрестил.

Хотелось ответить что-нибудь едкое, да и добавить, что Христос не мой бог, но я смог промолчать. А то вдруг обвинят еще в чем нехорошем.

— Надо в Константинополь отписать срочно патриарху, не дело это, что враг рода человеческого среди белого дня козни строит и чистые души совращает, — тихонько проговорил настоятель.

Это он про кого, про дьявола, что ли? Ну, тоже вариант, пусть так и думает, в следующий раз такую пакость точно не пропустит.

— Феофан, найди бумагу да чернила, надобно все записать, к письму патриарху приложим, — отдал распоряжение настоятель одному из монахов. Мне пришлось проследовать за настоятелем.

Расположились мы в кабинете Диодора, там нашлись и бумага, и чернила, да и не мешал нам никто.

И мне пришлось все рассказывать по второму кругу, да еще в подробностях. Ну и въедливым оказался этот боевой старичок, но с весьма живым разумом, и вопросы у него были дельные. А Феофан все записывал, даже и не знаю, как успевал. Часа два промурыжили.

Когда все закончили, пару вопросов решил и я задать:

— Дозвольте спросить?

— Спрашивай, — проговорил настоятель и взглянул из-под седых бровей на меня.

А Феофан продолжал в этот момент строчить.

— Что вы сейчас делать-то будете с алтарем этим?