Восхождение язычника 4

Рядом со мной разместилась звериная морда, которая сладко посапывала с высунутым языком.

Допился, была первая мысль, когда шок прошел, я принялся рассматривать зверя, с которым спал в обнимку.

Это был медведь, здоровый спящий медведь.

Прикрыв глаза, я призвал силу жизни и прогнал по телу, она принесла облегчение, смывая похмельный синдром и интоксикацию организма.

Медленно я открыл глаза, медведь, к сожалению, никуда не пропал, а продолжал посапывать.

Что ж вчера было-то? Попытался я припомнить, но мозг отказывался вспоминать, а организм требовал живительной влаги, проведя шершавым языком по пересохшим губам, я кое-как поднялся и осмотрелся.

Если не считать медведя, дрыхнувшего под березой, все в порядке. Подворье целое и невредимое, подозрительных личностей нет, и на штурм никто не идет.

Аккуратно, стараясь не потревожить спящего медведя, я направился поближе к дому, где заметил весело скалящуюся Варну, сидящую на лавочке.

— Как спалось, братик, мягко ли было? — с усмешкой спросила она.

— Пить, — только и смог я из себя выдавить.

На что она только хмыкнула и унеслась в погреб, чтобы появиться спустя пару мгновений и протянуть мне кувшин.

Вцепившись в кувшин, я опрокинул его на себя и начал жадно пить прохладный взвар.

— Уф-ф, хорошо, — и я вытер рот руками.

— Хах, видела бы тебя сейчас матушка, — по-доброму рассмеялась Варна.

— А что такое? — поинтересовался я у сестры. Утолив жажду мне окончательно полегчало.

— На тятю похож, — с грустинкой произнесла сестра.

— Иди сюда, маленькая, — я приобнял сестру за плечи, — ты мне лучше скажи, что это за чудо, — и я кивнул в сторону посапывающего медведя.

— А ты что, не помнишь? — взглянула мне в глаза Варна, на что я лишь пожал плечами. — Ну да, ты же бочонок медовухи в одного выпил, — со смешком произнесла сестра. А я лишь закатил глаза, пытаясь вспомнить.

Помню, как праздник набирал обороты, и даже люди с соседних улиц появились.

Как Добрыня на нашем празднике появился, я помню, и даже две кружки медовухи не побрезговал выпить, а вот потом воспоминания отказывали.

— Скоморохи пришли с медведем, песни орали и шутили, а люди с медведем начали бороться. Ты тогда очередную кружку опростал, а после как хлопнул по столу и произнес: «Жалко животину, и вообще, у каждого русского должен быть свой ездовой медведь», — ну и выкупил медведя за семь золотых.

— Однако, — только и смог я выдавить из себя.

— А как это, ездовой медведь, и кто такие русские? — с интересом спросила сестра, не отводя от меня взгляда.

— Русские — это мы, нас так ромеи называют, и то море, которое мы называем Греческое, так ромеи его зовут Русским и, стало быть, всех нас. А ездового медведя я тебе покажу потом, — медленно протянул я, разглядывая храпящего медведя.

Это был не взрослый медведь, а скорее подросток, не те стати.

— А, ну понятно, ты есть будешь, или остальных подождем? — поинтересовалась сестра.

— Подождем, когда остальные встанут, ты чего так рано? — спросил я, выпуская из объятий.

— Крист, как выпьет, храпеть начинает под утро, аж невмоготу, — поделилась со мной сконфуженно сестра.

На что я лишь хмыкнул и посоветовал:

— А ты его толкай, пусть на другой бок переворачивается.

— Поможет? — с сомнением она взглянула на меня.

— Должно, — пожал я плечами.

Тем временем Потапыч заворочался с бока на бок, а после сел, оглядываясь. Его взгляд задержался на мне, и мне показалось, что на меня он смотрит с опаской.

— Ар-р-р, — то ли засопел, то ли заревел медведь.

— Ой, — пискнула сестра и спряталась за мной.

— Не бойся, я же рядом, на стол накладывай давай, — со смешком произнес я.

И направился к Потапычу, который продолжал коситься на меня и, когда я подошел, повернулся ко мне своей мохнатой жопой и попытался удрать, но от меня просто так не уйти.

Я в два шага оказался рядом с ним, а следующим шагом встал напротив и присел на корточки.

— Уа-а, уар-р, — засопел медведь, с испугом отпрянув от меня.

Это как же я вчера его достал, что он так на меня реагирует, подумал я, протянув к нему руку и выпуская силу жизни, в тот же момент на моей ладони заплясало маленькое зеленое пламя, и медведь с интересом на него покосился, перестав от меня убегать. Спустя пару мгновений его мокрый нос начал тыкаться мне в ладонь, а после он даже лизнул ее и с недоумением на меня уставился, заурчав.

— Не боись, косолапый, Яромир тебя не обидит, — попытался придать своему голосу успокаивающие нотки. Другой же рукой я начал наглаживать лобастую голову Потапыча. — И что же мне с тобой делать, дружок? — начал я рассуждать вслух. — Скоморохам уже не вернешь, явно еще вчера из города сбежали, ухватив такой куш. В лес на волю не выпустишь, явно же к людям потянешься, а там на охотника какого наткнешься, и будет твоя шкура вместо одеяла служить, эх, косолапый. Видимо, действительно придется тебя с собой забирать, — продолжал я наглаживать медведя, который уже смотрел на меня без страха, а наоборот, прижимался словно к мамке.