Восхождение Макара

Одежда быстро промокла, поэтому он ее снял, и принялся за работу нагишом. Отлично! И воду наберет и помоется. От этой мысли он засмеялся. Ну правда смешно же! Примерно через час бутылки были полными, а он чистым. Дождь еще хлестал, когда Макар сидел в палатке, грел в котелке воду и заваривал там оставшиеся полпачки лапши. Эту порцию он слегка подсолил и высыпал в воду, идущее в комплекте, сухое мясо – кошачий корм, как смеялись они когда-то с Пашкой.

Одним махом он съел этот свой импровизированный суп. Желудок благодарно принял пищу и даже не думал отдавать что-то обратно. Макар согрелся и снова захотел спать. «Странная эта гора», – подумал он и провалился в сон. Гора не ответила на его мысли, не послала снов. Она была глуха. У Макара не было того, что было у Пашки…

Весь следующий день прошел в полудреме. Макар просыпался, ходил в туалет, снова засыпал, опять просыпался, немного ел лапши, пил и снова засыпал. Ему что-то снилось, но он не разбирал что. Одни картины сменялись другими, какие-то образы, люди становились предметами, предметы превращались в людей. Какие-то звуки долетали до мозга, то ближе, то дальше, казалось, его качает на волнах, укачивает, убаюкивает и он проваливался в сон еще глубже, где только тишина, чернота, покой.

Макар проснулся и почувствовал не только зверский голод, но и прилив сил. Как будто и не было этих шести дней, так истощивших его организм. Что это – влияние этой чертовой горы, свежий воздух или молодой организм? Он не знал. Знал только одно, что он очень хочет есть и никакая лапша или пирожок не утолят этот голод. Он подошел к краю скалы – высоко. Сел, свесил ноги вниз и просто смотрел, как разгорается новый день, небо становится ярко голубым, а сбоку горы медленно начинает выползать солнце.

Краем глаза он уловил какое-то движение. Он стал смотреть в ту сторону – небольшие птички, размером чуть больше перепелки, пролетали мимо, чуть сбоку от него, скрывались за уступом, а через какое-то время улетали куда-то вдаль. Макар долго прислушивался и уловил еле слышный писк. Скорее всего, где-то там за уступом небольшие пташки устроили свои гнезда среди камней, на такой высоте, чтобы не достали хищники. Это был его шанс.

Макар надел обвязку, накинул на плечи легкий рюкзак, пристегнул к себе веревку, зацепился за первую оттяжку и медленно полез в сторону к уступу. Лезть было тяжело. Ослабевшие руки держали вес тела с трудом. Хотя от первоначального веса осталось не так и много – незаметно для себя он сильно похудел. Чем ближе Макар подбирался к уступу, тем громче он слышал писк малышей, тем противнее ему становилось.

Обогнув уступ, он увидел два гнезда, в которых сидели птенцы. Услышав его шевеление, они синхронно вытянули шеи, открыли рты и стали истошно пищать. Каждый хотел получить порцию еды вперед своего собрата. Макар продвинулся еще ближе. В первом гнезде сидело пять птенцов, во втором шесть. Он долго не решался подойти ближе и только надеялся, что не прилетят сейчас их родители и он не увидит, с каким отчаянным чириканьем они будут метаться между ним и гнездом, как отважно и бесстрашно будут бросаться на него такого большого, защищая своих детей.

Макар передумал и начал медленно отползать назад. Взрослых птиц не было. Желудок свело судорогой и внутренний голос отчаянно шептал – сейчас или никогда. Прежний Макар выбрал бы никогда. Но Макар уже не был прежним. Одним резким движением он приблизился к гнездам, начал доставать оттуда птенцов и бросать их в рюкзак. Все же в каждом он оставил по птенцу, не мог не оставить, никогда не простил бы себя за это и начал двигаться в обратную сторону. Руки его дрожали, из груди рвались сдавленные рыдания, но он упорно лез назад, повторяя себе, что так надо.

Добравшись до палатки, он сел, свесив ноги с края скалы, и стал смотреть в сторону гнезд. Прилетели пташки, долго кружили у края уступа, то подлетали, то отлетали, что-то щебетали, но все же нырнули за угол, пробыли там какое-то время и улетели снова.

Макар уставился на рюкзак. Похищенные птенцы молчали, спасибо им за это. Что делать дальше – он понятия не имел. Надо же как-то их убить, не живыми же варить. Макар разрыдался. Вот у Пашки не было бы с этим проблем. Он бы разом все решил. Был у него какой-то внутренний стержень, который заставлял его принимать твердые взвешенные решения, особенно в критических ситуациях.

Моментально, из веселого беззаботного парня он превращался в эдакую машину, с отточенными движениями, никаких лишних слов, никаких лишних эмоций. Когда дело касалось чего-то серьезного, серьезным становился и он. А Макар? Макар, как всегда, прятал голову в песок и ждал, что Пашка решит все их проблемы. Но Пашки не было. А свежее, пусть и противное мясо было.