Восхождение миротворца

В рядах морфелонцев смятение было более угрожающим. Неопытные младшие военачальники, испытавшие страх от магического облака, а теперь обольщенные эритами, отдавали совершенно бестолковые команды. Один из сотников повернул своих людей назад к лагерю, другой — приказал возводить укрепления, третий отдал и вовсе гибельное распоряжение — рассредоточиться и спасаться бегством. Князь Кенодок кричал и ругался, брызжа слюной, глядя как его войско превращается в неконтролируемую толпу. Его ближайший соратник, военачальник королевских войск Ивор, грозный и могучий рыцарь с большими усами и бородой, хватал огромными ручищами сотников и тряс, вразумляя.

Движение морфелонцев к входу в город остановилось.

Крепость страха, где возле разрушенной башенки еще сражалась горстка булавоносцев Гурда, была почти полностью заполнена фоборами. Их магия была не так уж и сильна, но им помогал некто, кто был гораздо сильнее любого мага. Страшный властитель тьмы в короне из живых шевелящихся змей, обвивающих шесть диадем, направлял силу фоборов так, чтобы морфелонцы и не думали идти в атаку. А им, движимым лишь чувством долга и воинской повинностью, многого и не нужно было.

А с Крепости отчаяния маги Темного Круга, огражденные от штурмовой команды стеной огня, творили волшбу, бьющую в уши южан опустошающими словами:

— Вам не взять город! Сильвира обманула вас! Вы ничего не измените!

— Амархтонцы не хотят вашей свободы! Никто из горожан не верит вам!

— Вы зря проливаете свою кровь! Уходите! Поищите себе подвигов в Диких горах!

— Вы не нужны этому городу!

— Вы никого не спасаете, а лишь ищите себе славы!

Голоса магов усиливались не только колдовской мощью, но и свистом двух гарпий, паривших над полем в поисках жертв. Южане политарха Феланира держались, но все были уже на пределе. Какой-то копейщик не выдержал и бросился из строя, надеясь спастись бегством. Куда там! Молниеносный рывок — и воин с воплем вознесся ввысь в когтях крылатой бестии. О том, что гарпии похищают отчаявшихся людей, уже знали все, но даже страх перед кошмарным пленом не удерживал воинов от бегства. Сам политарх не был трусом, держался Пути истины, насколько это было в его силах, и все же он не был тем отважным полководцем, который сам бросается на вражеские укрепления и ведет воинов за собой. Его избрали городским главой Южного оплота за мудрость в управлении и справедливость в правосудии, но он оказался не готов возглавить трехтысячное войско. Весь поход на Амархтон его томило злое предчувствие. Он боялся, что если не вернет вверенных ему людей, то в Южном оплоте его имя будет связано с кровью и слезами. Падет его авторитет, падет его власть. По этой причине Феланир не взирал на слова своих решительных советников и старался оттянуть час, когда его люди ввяжутся в кровавый бой.

А пока — три тысячи его воинов бездействовали, испытывая на себе всю мощь вражеских голосов, внушающих страх и отчаяние.

* * *

К королеве, глядящей из круга своего рыцарского корпуса на грозные стены дворца, подъехал посыльный:

— Сиятельная королева, одна из наших частей начала штурм Крепости страха!

— Зачем? — удивилась королева. — Мы можем легко взять ее изнутри.

— Не могу знать, сиятельная королева. Эти воины не из Армии Свободы. Их около двух сотен и все в желтых плащах Мелиса.

— Это Автолик! Он пришел! — уверенно сказала королева и улыбнулась. — И как всегда, все делает по-своему.

Известие придало королеве сил. Почему-то этот искатель приключений из Мелиса, из-за которого в прошлом было столько неприятностей, вызвал у нее обнадеживающую улыбку. «Все не так плохо, — подумала она. — Если он возьмет левую городскую стену, то вся крепость будет в наших руках. А это уже что-то!» О том, что после крепости им предстоит штурмовать Аргос, королева старалась не думать.

Заняв пост на стрелковой вышке, Дексиол с недоумением наблюдал, как вольные стрелки из Мелиса ставят одну лесенку на другую, забивают крючья, натягивают тросы.

— Прикройте этих безумцев, — приказал Дексиол.

И махнув рукой, послал на бойницы левой стены дождь стрел. Вольные стрелки и сами начали обстреливать вражеские позиции. Те, кто оставался у стен, прикрывали тех, кто взбирался наверх. Снаряженные в легкие кольчуги и плащи, вооруженные луками размером в человеческий рост, воины Ордена вольных стрелков даром стрел не пускали. Каждый фобор, что высовывался из бойницы, отлетал назад, пронзенный длинной стрелой.

К стрелковой вышке Дексиола подъехал на колеснице князь Кенодок.

— По какому праву этого прохвоста и разбойника допустили к сражению? — недовольно надул щеки князь.

— Он сам пришел, — лаконично ответил Дексиол, с уважением глядя, как его бывший ученик, а ныне — глава Ордена вольных стрелков — лезет на высоченную стену. — Только погляди, он первым взобрался наверх!

— Как взошел, так и сойдет, — с презрением отозвался Кенодок и приказал возничему повернуть колесницу к политарху Феланиру. — Здесь не Светлая арена. Здесь побеждают, а не выигрывают.

* * *