Восхождение на гору Невероятности

Мое мнение таково, что жизнь – не такая уж редкая штука и вполне могла где‐то возникнуть. Но есть и контраргументы. Возникает, в частности, интересный вопрос: где тогда? Предположим, посреди Тихого океана есть одинокий остров, жители которого никогда не слышали легенд о лодках, прибывших к ним откуда‐то из других обитаемых краев. Старейшины племени рассуждают о том, есть ли жизнь за пределами их родного острова. Никто никогда не добирался до них – они одни, и с этим трудно спорить. Пусть их племя умеет плавать только на каноэ, но разве другие племена не могли изобрести более мощные корабли? Почему же они не приплыли?

В наше время на земле не осталось неизведанных островов, люди отметились везде, и мало кто сейчас живет в такой глуши, что никогда не видел самолета. Наш островок во вселенной ни разу не посетили пришельцы – во всяком случае, согласно достоверным источникам. Еще более важно, что мы научились регистрировать удаленные радиосигналы. В том радиусе, на какой могут распространиться радиоволны за тысячу лет, находится около миллиона звезд. По меркам астрономии и геологии тысяча лет – короткий срок. Если развитых цивилизаций много, наверняка какие‐то из них посылают радиоволны на тысячи лет дольше, чем мы. Мы ведь должны были бы засечь хотя бы слабые сигналы, не так ли? Это не доказывает, что больше нигде во вселенной жизни нет. Но это аргумент против того, что островки разумной жизни с развитыми технологиями расположены достаточно плотно, чтобы попасть в диапазон досягаемости для радиоволн, исходящих с других островков. Если при зарождении жизни вероятность развития разумной жизни более или менее существует, то отсутствие таких сигналов доказывает, что жизнь как таковая – вообще большая редкость. Следуя той же логике, можно выдвинуть альтернативную, довольно хилую, гипотезу – что разумная жизнь периодически возникала, но вслед за изобретением радио почти мгновенно разражалась технократическая катастрофа с самоуничтожением.

Возможно, жизнь – обычная вещь во вселенной, но у нас есть все основания полагать, что это большая редкость. Отсюда следует, что, если говорить о происхождении жизни, вероятность событий такого рода очень и очень мала – это не те явления, которые можно попытаться воспроизвести в лаборатории, и не те, что химики сочли бы возможными. Этот любопытный парадокс подробно описан в книге “Слепой часовщик”, в главе “Истоки и чудеса”. Мы из кожи вон лезем, чтобы выстроить свою теорию – и, сделав это, объявляем ее абсолютно невероятной! С одной стороны, мы можем даже разволноваться, если химики вдруг предложат нам реальную с точки зрения классической теории вероятности концепцию происхождения жизни. С другой стороны, жизнь, по‐видимому, развилась за первые полмиллиарда из четырех с половиной миллиардов лет; мы просуществовали 8/9 всего возраста Земли, и интуиция подсказывает мне, что происхождение жизни на нашей планете не было таким уж незакономерным событием.

Происхождение жизни, где бы это ни случилось, сводится к случайному появлению чего‐нибудь, что способно к самовоспроизводству. В наши дни главный репликатор на земле – это молекула ДНК, однако поначалу мог быть другой репликатор. Какой именно, мы не знаем. Первичным реплицирующимся молекулам, в отличие от ДНК, не помогал умный механизм дупликации. В каком‐то смысле они должны были быть эквивалентны инструкции “Скопируй меня”, но язык этих инструкций не был строгим, понятным только умной машине. Вряд ли первичный репликатор требовал такой же сложной расшифровки, как современные команды ДНК и компьютерные вирусы. Самовоспроизводство было таким же неотъемлемым свойством структуры организма, как твердость алмаза, тем, что не надо “декодировать” и чему нет нужды “подчиняться”. Первичным репликаторам, в отличие от их более поздних преемниц – молекул ДНК, – точно не сопутствовали мудреные механизмы расшифровки и исполнения команд, потому что мудреный механизм – это такая штука, которая появилась в результате эволюции многих поколений. А пока не было репликаторов, эволюция не началась. Из-за такой своего рода “уловки-22” в происхождении жизни первичные самовоспроизводящиеся организмы вынуждены были быть настолько простыми, чтобы суметь образоваться в спонтанных химических процессах.