Восхождение Примарха - 4

— Так пользуешься, или нет? — спросил император и вернулся к своему месту, после чего удобно устроился на любимом кресле. Послу же он сесть не предложил. — Если — да, то вот тебе мой совет — прекрати. Возможно, ещё не так всё далеко зашло, чтобы принять необратимую форму. А что касается простых европейцев, я что-то сильно сомневаюсь, что вы их допускали к использованию телепортов, а значит, все они целы и невредимы. В отличие от вас.

— Все твои слова — чёрная ложь, призванная растлить сердце слушающего. Меня предупреждали, а я не верил. Ты не был таким, Ярослав, — Фридрих взял конверт двумя руками и приложил к печати свой перстень, распечатав тем самым послание. — Надо было тебя всё-таки вызвать на ковёр, чтобы ты дал объяснения за свои действия!

— Ты что, тупой? — совершенно спокойно поинтересовался император, чем заставил Фридриха буквально вскипеть от ярости. Его щёки стали ярко-пунцовыми, а глаза вылезли из орбит. — Я же тебе говорю, что в вашей болезни виноваты телепорты, а мы к этому не имеем ни малейшего отношения. Если бы мы согласились поставить их у нас, то тоже все болели бы. Но мы отказались и в итоге живы и здоровы. Понимаешь логику? Или эта ваша магическая чума и на мозг влияет?

— Надеюсь, тебе аукнется твоё жестокосердие, — проговорил на это посол, приближаясь к императору с конвертом на вытянутой руке. Он держал его, словно ядовитую змею, которая вот-вот ужалит его самого. — Потому что мы-то в Европе точно знаем, что это вы виноваты. Конечно, у вас нет чумы, потому что вы её и изобрели. Нет больных, потому что есть противоядие. Я не знаю как, но обязуюсь положить этому конец. Ради своих детей мы готовы пролить кровь. И вашу, и свою. Имейте это в виду.

Фридриха окружило несколько абсолютов, чтобы он ничего не выкинул при передаче конверта. Но тот и не собирался. Державин ждал, что тот попытается хотя бы плюнуть под ноги монарху или вытворит нечто подобное, но нет, европеец смог удержать лицо хотя бы частично.

Затем посла вывели, и в зале остались лишь лица, допущенные к государственной тайне. Император раскрыл конверт и вытащил из него обычный лист формата «А4», на котором печатными компьютерными буквами были обозначены требования ноты.

Некоторое время монарх водил глазами туда-сюда, читая витиеватый текст, написанный специально для того, чтобы его тяжело было воспринимать. Когда же дочитал, Ярослав Иванович поднял глаза на окружающих людей, и те поняли, что дело плохо. Вид императора был, мягко говоря, крайне шокированным.

— Эти х… эта… Этот Европейский эсэс, — наконец-то, он нашёлся с мыслями и сформулировал человеческими словами то, что прочитал. — Выставил нам ультиматум. Требуют в течение сорока восьми часов обеспечить их бесперебойными поставками противоядия от магической чумы. Иначе, — он поднял к потолку указательный палец и повысил голос, — они получат его силой, суки такие. Им, видите ли, терять нечего. А крыло от летающей тарелки им не завернуть?

Последняя фраза была уже сказана в состоянии ослепляющей ярости, накрывшей монарха после прочтения документа.

* * *

Майор Литвак не любил свою фамилию.

И Австро-Венгрию терпеть не мог.

Но фамилию он так и не сменил, хотя мог взять как фамилию матери, так и жены, но не стал. А на Австро-Венгерскую империю он смотрел каждый день из мощных наблюдательных окуляров.

Ещё накануне, когда на территории сопредельного государства начали собираться войска, в том числе магические и стратегические, он тут же доложил напрямую министру обороны.

— Действуйте по обстоятельствам, — ответил тот, проговорив некоторое количество ругательств про себя. — Мне пока удар не санкционируют. Так что помните, нападать вы не можете, а вот отбиваться — вполне и затем уже гнать противника, пока сил хватит.

«Хватило бы отбиться, — думал про себя майор, наблюдая за барражирующими вдалеке колоннами неприятеля. — Судя по ощущениям, они сюда весь свой восточный фронт стянули».

А вот теперь Литвак наблюдал, как прямо в их сторону, игнорируя все предупредительные таблички шествует группа из пяти человек. Хотя, конечно, каких ещё человек? Группа из пяти магов. Уровень их он увидеть не мог, а это значило, что маги-то неслабые.

И нацелились они, судя по всему, прямо на их пограничную заставу.

Где такое видано вообще, чтобы средь бела дня, наплевав на все международные нормы, маги чужой страны пытались прорвать границу? И, главное, зачем? Нет бы в составе армии, а то — сами по себе.

— Капитан Васильев, — позвал майор подручного и освободил ему место возле окуляров. — Ну-ка взгляни. Что видишь?

— Пятеро нарушителей, — доложил тот. — Идут напролом прямо на нас.

— Ты белый флаг у них видишь? — поинтересовался Литвак больше для истории, нежели для себя.

— Никак нет, — ответил капитан. — Никаких признаков мирных намерений.

— Так вот, — заключил майор, включая запись всех действий на пограничной заставе, — сейчас я их предупрежу о том, что они нарушают международные законы, а ты тем временем приготовь им горячие пирожки.