Восхождение самозваного принца

— Не забывай, что и Фрэнсис Деллакорт, и Де'Уннеро были людьми церкви, а не государства. Сейчас же церковь предлагает расширение власти короля Дануба, а не наоборот. Король вполне может согласиться, особенно если учесть, с каким доверием он к тебе относится.

— В таком случае, церковь будет против, — не сдавалась Джилсепони.

— Между прочим, восстановить епископство в Палмарисе предложил мне не кто иной, как магистр Фио Бурэй из Санта-Мир-Абель, — раскрыл свой маленький секрет настоятель Сент-Прешес. — И представь себе, многие в церкви ждут не дождутся, когда твой голос зазвучит с амвона.

Баронессу Джилсепони не особенно удивили эти слова; после явления ей чуда завета Эвелина и всего того, что она сделала в годы борьбы с розовой чумой, отношение церкви к ней значительно изменилось. Но Джилсепони никогда не причисляла Фио Бурэя к тем «многим», о которых сейчас говорил Браумин. Одно то, что подобное предложение, существенно менявшее соотношение светской и церковной власти, исходило от этого магистра, пробудило в баронессе не самые приятные мысли. Возможно, и Бурэй, и остальные церковники смирились с кажущейся неизбежностью ее союза с королем Данубом и теперь заранее, пока еще могли влиять на Джилсепони, пытались заручиться ее голосом.

И потом, заключив брак с Данубом, она переберется в Урсал. Значит, пост епископа окажется вакантным…

— Ты пытаешься играть на расположении короля ко мне, — вдруг с упреком проговорила Джилсепони, распознав то, что было скрыто в словах ее друга. — Я становлюсь епископом, потом — королевой и покидаю Палмарис. И кто же тогда…

— Я не ищу и не искал в этом никакой выгоды для себя! — с жаром заверил ее аббат Браумин.

Подойдя к Джилсепони, он схватил ее за плечи и заглянул прямо в глаза.

— Я никогда бы не стал участвовать во всем этом ради собственной выгоды. Но если ты переберешься в Урсал, то, скорее всего, я действительно стану твоим преемником на посту епископа Палмариса.

— Получается, что и для тебя, и для Фио Бурэя я — только средство, позволяющее вновь укрепить власть церкви в Палмарисе? — осведомилась баронесса, хотя ее вопрос прозвучал больше как утверждение.

— Едва ли, особенно если Джилсепони решит, что после ее отъезда из Палмариса пост епископа должен быть упразднен. Думаю, тебе не составит труда намекнуть на это королю. Повторяю, я не ищу здесь никакой собственной выгоды.

Джилсепони ответила не сразу. Вначале она долго смотрела на своего давнего и дорогого друга. Разумеется, она нисколько не сомневалась в искренности его слов.

— Значит, ты хочешь найти выгоду для церкви, — произнесла она.

— Я ищу выгоду для жителей Палмариса, — поправил ее Браумин. — Когда я отправлюсь в Кертинеллу, уж лучше оставить город под твоим светским и духовным правлением, чем отдать Палмарис во власть какого-нибудь ставленника магистра Фио Бурэя, присланного им из Санта-Мир-Абель, который ничего не будет знать ни о городе, ни о нуждах горожан. И мне кажется, будет лучше, если после возвращения место епископа займу именно я. Тогда королю не придется посылать сюда бароном человека вроде герцога Каласа или герцога Тетрафеля. Не считай, что я пытаюсь извлечь выгоду из твоих отношений с Данубом. Скорее, я расцениваю их как появление благоприятной возможности, которую грех упускать. Решишься ли ты отрицать выгоду, которую принесет такой шаг нашему общему делу — делу совершенствования мира и людей?

Баронесса и на этот раз не торопилась отвечать, стремясь вначале как следует обдумать услышанное. Безупречная логика все равно отдавала чем-то неприятно пахнущим; за возвышенными и правильными словами настоятеля Сент-Прешес мог скрываться какой-то недостойный расчет. Но, по сути, Браумин был прав: без их совместных усилий мир не сможет стать лучше. Заняв пост епископа Палмариса, она действительно смогла бы реально помочь простым людям.

— Позволь мне и магистру Бурэю встретиться с королем Данубом и переговорить с ним о назначении тебя епископом, — попросил Браумин. — Мы ни словом не обмолвимся о ваших отношениях. Будет лучше, если ты вообще не скажешь мне о своем окончательном решении до тех пор, пока король не сделает тебе предложение.

— Тогда непонятно, почему ты просишь моего разрешения на вашу встречу и беседу с королем? — спросила Джилсепони.

— Потому что ты — мой друг, — не задумываясь ответил Браумин. — Пусть в вопросе учреждения епископства я согласен с магистром Бурэем, пусть мне действительно хочется перебраться на время в Кертинеллу и взять на себя служение в часовне Эвелина… я сразу же откажусь от этого предложения, если пойму, что оно так или иначе может повредить нашей дружбе.