Восхождение самозваного принца

Джилсепони бросила на него быстрый взгляд, стараясь не показать, до чего ей неприятна эта встреча. Калас покинул Урсал в день ее прибытия, отправившись куда-то по государственным делам. Джилсепони надеялась, что его миссия продлится достаточно долго. Она помнила его попытки ухаживать за нею в Палмарисе, когда прошли считанные месяцы после гибели Элбрайна. Джилсепони тогда резко отвергла его домогательства, и герцог так и не простил ей отказа. Но даже если бы и не было того неприятного эпизода, Джилсепони знала, что они с Каласом никогда не смогли бы стать друзьями. Она считала этого человека тщеславным бахвалом; даже в его походке ощущалась какая-то напыщенная развязность. Возможно, у герцога Каласа имелись основания гордиться своей персоной: список его заслуг в государственных и ратных делах был весьма обширен. Однако Джилсепони претило столь раздутое чувство собственного величия, какие бы подлинные заслуги ни скрывались за ним. Ей казалось, что Калас, как и многие другие аристократы, из кожи вон лез, стремясь подняться выше себе подобных. Что ж, рассуждала Джилсепони, такое присуще едва ли не всем людям; каждый тем или иным образом стремится выделиться из толпы. И все же она не предполагала, что двор в такой мере охвачен ненасытным и неуемным честолюбием.

— Если бы я знал, что предмет ваших желаний — король, я бы вел себя по-другому, ваша светлость, — заметил герцог, коротко поклонившись.

Голос выдавал истинные чувства, владевшие Каласом, и прежде всего — глубоко запрятанное презрение к Джилсепони, а возможно, и к самому Данубу.

Ей не составило труда видеть герцога насквозь, ибо каждым поступком этого человека неизменно двигали гордыня и тщеславие. Возможно, зная о чувствах, питаемых королем к Джилсепони, Калас тогда вел бы себя по-другому. Но, скорее всего, он не оставил бы своих домогательств, а наоборот, стал бы еще более назойливым. Овладевая женщиной, герцог Калас удовлетворял не столько плотскую страсть, сколько тешил собственное «я». О любви же речи вообще не было. Теперь здесь, на глазах у множества придворных, Калас притворялся ее другом, хотя на самом деле он просто не хотел лишиться благорасположения своего давнего друга — короля Дануба. Тем не менее этот тщеславный человек до сих пор злился на Джилсепони за то, что она отвергла его ухаживания, не желая даже подумать, в каком горе она в то время находилась.

Женщина не знала, как ей отвечать на последнюю фразу Каласа. Не говорить же ему, что тогда у нее не было никаких чувств ни к Данубу, ни вообще к кому-либо! Чего доброго, герцог решит, что еще не все потеряно, и возобновит свои домогательства. Или еще более разозлится.

Джилсепони решила промолчать. Калас продолжал развлекать ее разговорами, сообщив о некоем государственном деле и иных важных поручениях, которые он выполнял, находясь в подвластной ему провинции Вестер-Хонс. Он говорил, не вдаваясь в подробности, но от Джилсепони не ускользнули его неустанные попытки выставить себя в наиболее выгодном свете. Да, какого бы предмета ни касались речи герцога Каласа, он неизменно сбивался на похвалу самому себе. Женщина вежливо слушала, однако ее взгляд рассеянно блуждал по залу, следя за происходящим и выдавая отсутствие интереса к герцогу Каласу.

— Желаю приятно провести вечер, ваша светлость, — довольно холодно произнес наконец уязвленный Калас и, сдержанно поклонившись, удалился.

Джилсепони посмотрела ему вслед, облегченно вздохнув, что наконец-то отделалась от непрошеного собеседника. В то же время она сознавала: впредь следует быть учтивее. Самой ей было все равно, что о ней подумает Калас, однако герцог являлся лучшим другом ее будущего мужа. Джилсепони постоянно напоминала себе об этом и убеждала себя в необходимости быть терпимой и великодушной. Ведь не для того она прибыла сюда из Палмариса, чтобы испортить отношения между Данубом и его друзьями.

Ее роль совсем не в этом.

Джилсепони пыталась искренне поверить своим же словам, но всякий раз, обводя глазами просторный зал, она останавливала взгляд на другом близком друге и советчике ее будущего мужа — Констанции Пемблбери. Придворная дама, одетая в роскошное платье, подчеркивающее достоинства ее фигуры, медленно потягивала вино и непринужденно болтала со стайкой окруживших ее мужчин и женщин.

Констанция Пемблбери. Многие придворные считали ее достойной взойти на трон и стать королевой. В предыдущие годы король неоднократно делил с этой женщиной ложе. Она была матерью двух его сыновей, которых Дануб провозгласил своими наследниками. И вот теперь в Урсал явилась Джилсепони, преградившая ей путь не только к осуществлению честолюбивых замыслов, но и к сердцу короля. Придворная дама вела себя достаточно учтиво и всегда улыбалась, но за внешней благопристойностью Джилсепони ощущала нечто зловещее. Даже сейчас она несколько раз ловила на себе недобрые взгляды Констанции и замечала на напудренном и нарумяненном лице придворной дамы тень презрения и даже ненависти.