Восхождение. Современники о великом русском писателе Владимире Алексеевиче Солоухине

Многие стихотворения этой небольшой книжечки пророчески современны, хотя, кажется, обращены в историю. Правда, пророчества оказываются трагичными. После гибели красивых молодых русских парней, которых прицельно отстреливали неизвестные снайперы, сидящие на чердаках домов вокруг расстреливаемого Парламента, после гибели необстрелянных новобранцев в жестокой и бессмысленной войне в Чечне, современно звучат строки, написанные еще в 1988 году:

Каких потеряла, не ведаем,

В мальчиках тех страна

Пушкиных и Грибоедовых,

Героев Бородина…

Это прямое обращение к нам, стоящим снова на переломном рубеже истории: русские, когда мы перестанем стрелять друг в друга, когда мы перестанем вынашивать гражданскую войну?! Как жаль, что мы плохо слушаем своих поэтов!

Незадолго до смерти Владимир Алексеевич получил дворянское звание, не знаю, многое ли это добавило к его признанному народом званию русского поэта, только по собственному завещанию похоронен Солоухин по православному обычаю на простом сельском кладбище, в родном селе Алепино под боком у отца и матери, потомственных крестьян.

На завещание поэта, высказанное в стихотворении «Друзьям», я ответила тоже стихами, приведу несколько строф из них:

Россия еще не погибла.

Заветы ее сохраним.

Мы шапку чужого пошиба

Надеть на нее не дадим!

Твердят: «По Ивану и шапка —

Иван-то унижен и пьян!»

И брешут продажные шавки

На всякий российский изъян.

Но встанут святыни из праха,

Когда тот, кто призван, придет,

И шапка ему – Мономаха.

И русский воскресший народ!

Хлебосольный хозяин, любивший неспешные дружеские застолья, для которых сам ездил на рынок за продуктами, самыми свежими, Владимир Алексеевич Солоухин был удивительно скуп на дарение собственных книг. Я была свидетельницей такого случая. К Владимиру Алексеевичу заглянул сосед по лестничной клетке с просьбой подписать книгу. «Вот ведь Вы не подарите, так я сам купил в букинистическом „Избранное“, подпишите, пожалуйста». Солоухин как бы даже удивился и стал подробно расспрашивать, где купил, по какой цене, долго ли пришлось искать, остались ли еще экземпляры в продаже. И был явно удовлетворен, когда узнал, что достался соседу последний экземпляр.

Пока писатель надевал очки, сосед за его спиной, подмигнув мне, проговорил: – Владимир Алексеевич книг не дарит, говорит, сам достань, а я уж как-нибудь подпишу…