Восхождение в горы. Уроки жизни от моего деда, Нельсона Манделы

Ulwazi alukhulelwa – гласит древняя поговорка. «Крича о собственном величии, великим не станешь». Мы с Квеку знали, что нужно нечто большее, но лишь спустя много лет поняли, что именно.

7 ISIKHUNI SIBUYA NOMKHWEZELI «Огонь обжигает того, кто его ворошит»

Не поймите меня неправильно – мне нравился «Король Лев», а Мбусо и Андиле и вовсе могли смотреть его сто раз подряд и знали все песни наизусть. То же самое и с «Книгой джунглей», хотя и в меньшей степени. Так что без обид, Дисней. Особенно мне нравился момент из «Короля Льва», где Симба, уже будучи подростком (к слову, озвучивал его Мэттью Бродерик – наверное, все черные актеры в тот день болели) просит совета у Рафики, мудрого старого мандрила (который говорил голосом Роберта Гийома).

– Я знаю, что должен сделать, – говорит Симба. – Но вернуться – значит снова встретиться лицом к лицу с прошлым, а я так долго от него убегал.

Хрясь! – Рафики бьет его большой палкой по голове.

– Ой! – кричит Симба. – Ты что, дурак? За что?

– Это не важно, – говорит Рафики. – Это ведь уже в прошлом.

– В прошлом, да, – соглашается Симба. – Но все равно больно!

– Да, – отвечает Рафики. – ПРОШЛОЕ ИНОГДА ПРИЧИНЯЕТ БОЛЬ. НО ТЕБЕ РЕШАТЬ, БЕГАТЬ ОТ НЕГО ИЛИ ПРИНЯТЬ И ИЗВЛЕЧЬ ИЗ НЕГО УРОК.

В какой-то степени эти слова – диснеевская интерпретация высказывания американского философа испанского происхождения Джорджа Сантаяны: «Те, кто не помнит прошлого, обречены повторять его». Разумеется, это же можно сказать и о колониальном режиме в целом и апартеиде в частности. На более личном уровне, думаю, суть в том, что человек либо таскает за собой багаж прошлого на протяжении всей жизни, либо садится и разбирает чемоданы.

В течение всего периода моего взросления в нашей семье было не принято подолгу говорить о чувствах. Мы делали то, что нужно, потому что то, что происходило вокруг, всегда было намного важнее каких-то личных переживаний. А ведь этот период – самый опасный и деликатный в жизни человека. Я со страхом жду того дня, когда Леваника и Неема начнут брать без спроса мою машину, огрызаться и всерьез думать, что они знают все на свете. Но в то же время я понимаю, что, если они не пройдут через это, значит, с ними что-то не так. Все, что мне остается, – пройти этот путь вместе с ними, не забывая о том, что и мне самому взрослые делали поблажки и многое спускали с рук, когда я был в их возрасте.

Отец жил неподалеку от нас, но первое время мы виделись не слишком часто. Мама все еще где-то дрейфовала, так и не справившись с алкогольной и наркозависимостью и страдая от множества личных проблем. Став старше, я мало-помалу начал обрабатывать все то, что слышал и видел в детстве. В то время я ничего из этого не понимал, потому что был слишком маленьким. Но теперь я чувствовал себя так, будто мне заново сломали кость, которая плохо срослась. В этом недостаток общества, в котором детям запрещено задавать вопросы: в конце концов, повзрослев, они обнаруживают, что у них нет ответов.

Мадиба знал о всех этих сложностях и переменах, происходивших во мне в подростковом возрасте (хотя и не проявлял явного сочувствия к ним), и предпринял попытку помочь мне. Когда я повзрослел, он стал чаще брать меня с собой в поездки, и всегда они несли в себе некую образовательную нагрузку. Я стеснялся камер, но всегда с готовностью соглашался поехать куда угодно, и, как правило, это «куда угодно» было фантастическим местом. Помню, как в конце 90-х мы вместе отправились на футбольный матч, кажется, ЮАР – Нидерланды, и чем ближе мы подъезжали к стадиону, тем сильнее я волновался оттого, что вот-вот увижу знаменитых футболистов. Когда машина остановилась, я рывком открыл свою дверь – чуть раньше, чем следовало. Выскочив из машины, я едва не оглох от рева толпы, который внезапно стих, когда люди поняли, что я не Мадиба. Они словно спрашивали: «А это еще кто? Хотим Манделу!» Тут из машины вышел Майк, наш водитель, и подошел к двери Мадибы, готовясь ее открыть и глядя на меня с немым вопросом: «Чувак, ты чего?»

– Прости, дружище, – сказал я. – Ты забыл сказать мне, что надо подождать.

Майк открыл дверь Старика, и на этот раз толпа обезумела по-настоящему. Я физически ощутил исходящие к Мадибе волны любви. Он улыбнулся мне и пожал плечами, как бы говоря «Да, мы крутые!», и мы направились к веренице знаменитых футболистов. Я в благоговении стоял перед этими ребятами, но потом дед сам представил меня, с огромной гордостью.

– Здравствуйте! Как поживаете? Это мой внук, Ндаба. В следующем году он заканчивает школу.