Восхождение Запада. История человеческого сообщества

Во всей этой ученой словесности содержался значительный элемент искусственности. Совершенно иным был народный эпос «Дигенис Акрит», вероятно, созданный (а возможно, просто скомпилированный) в XI в. на основе баллад, воспевающих подвиги воинов византийских окраин в битвах с арабами. Эта поэма искренне воспроизводит дух военного быта жителей пограничной полосы, жизнь тех, кто являлся опорой императорского войска в дни Македонской династии[864].

Если «Дигенис Акрит» пронизан народным духом жителей окраин государства, то богословские споры, которые велись в то время, демонстрируют, что занимало умы людей ближе к центру империи. Для простого люда византийских улиц монахи были главными выразителями их чаяний. Многие из них происходили из самых низов и не отличались книжной ученостью, но тем не менее были уверены в том, что можно найти спасение души в мистической религии и в новом аскетическом служении Господу, которое в XIV в. получило распространение среди монахов Афонского монастыря и во многих других местах. Часть образованной элиты византийского общества также твердо встала на позиции нового религиозного течения. Так св. Григорий Палама (ум. 1360) защищал истинность Божественных видений среди монахов с большой эрудицией и диалектическим изяществом. Его труды были наполнены такой силой убеждения потому, что личная духовная практика и различные аскетические самоограничения приводили его самого к Божественным озарениям. Укрепленные такой духовной практикой, Григорий Палама и его последователи добились существенного обновления православного богословия и решительно реформировали церковную иерархию[865].

НАШ ГОСПОДЬ И СПАСИТЕЛЬ ИИСУС ХРИСТОС

(В православной иконографии такой тип иконы носит название «Спас Нерукотворный Мокрая брада». — Прим. пер.)

Эта икона, писанная в Новгороде, в России, около 1500 г., похоже, каким-то образом впитала в себя мистический дух, господствовавший над православными церквами с XV в. Отзвуки языческой старины, какие можно найти на шкатулке с византийскими воинами (предыдущая иллюстрация), больше не интересуют художника. И все же принцип, согласно которому искусство отражает прошлое, не оставлен; просто в качестве исходной модели предпочтены мозаики ранних веков византийского христианского искусства. Тем не менее использование светотени для передачи трехмерности глаз и носа выдает влияние художественных образцов итальянского Возрождения. Таким образом, в этой иконе мы можем разглядеть Святую Русь, уже заигрывающую с различными приемами Запада для того, чтобы еще более явно продемонстрировать свои отличия от него. 

Успех этого религиозного движения привел иерархию православной церкви в большее соответствие с народными представлениями, чем это было раньше, когда рафинированные священнослужители, приближенные к престолу аристократы Константинополя, управляли церковью так же, как и государством. Более того, мистическое видение Бога, разделяемое тысячами верующих, придало православию эмоциональную силу, способную поддержать отдельного человека в любом личном кризисе. Такой популярностью православного вероисповедания можно объяснять озадачивающий факт, что совсем немного христиан было обращено в мусульманство в европейских провинциях Турции, тогда как незадолго до этого массовый переход в мусульманство в Анатолии был делом вполне обычным[866].