Восхождение

Анатолий: Никто не сказал. Никакой информации не поступало. Я уже рассказывал, что между шестью и десятью вечера я пытался подняться по склону. Конечно, я понимаю, это была глупая затея — видимость нулевая, запросто можно было провалиться в трещину или сбиться с пути и выйти на стену Кангшунг. Назад мне пришлось идти на кислороде. Потом в десять — пол-одиннадцатого вечера пришел Мартин. Я был ему очень рад и стал расспрашивать об остальных. Мартин ничего не знал. Я опять вышел наверх. Это было ошибкой, гораздо лучше было переждать и попытаться разглядеть во тьме свет фонариков. Так я потом и сделал. Я собрался, надел ботинки, кошки, приготовил три баллона кислорода и стал ждать. В час ночи пришел Нил с участниками, с Клевом и Лин. Они мне сказали: «Сэнди, Тим и Шарлотта остались там. Толя, им нужна помощь. Для тебя до них минут пятнадцать ходу». Но идти пришлось гораздо дольше. В свой первый выход на седловину я их не нашел. Я был совсем рядом, буквально в тридцати метрах, но ничего не было видно. Вокруг была снежная буря, все заволокло снегом, и стало очень холодно. Я пытался их отыскать и хотел подняться выше. Клев сказал мне: «Кошки не понадобятся», вот я их и не взял. Но без них я не мог подняться. Тогда я решил вернуться и уточнить у Клева еще раз, не ошибся ли он. Обратно я шел, полагаясь на интуицию, видимости вообще никакой не было. Насчет времени точно не скажу, но в лагерь я пришел между двумя и тремя часами ночи. Я стал выспрашивать, как найти на седловине оставшихся участников. Мне сказали: «Толя, иди по ровному месту, только по ровному. Наверх не надо. Там, ближе к китайской стороне, ты их увидишь». Я уже немного устал. Я не спал и не отдыхал с момента выхода на восхождение. Мне были нужны помощники. Я опять пошел к шерпам. Пемба дал мне немного чая. Я поговорил с Лопсангом. «Нам надо им помочь, им сейчас очень плохо, — сказал я ему. — Прошло уже больше пятнадцати часов, все три баллона у них закончились. Без кислорода они не смогут двигаться, не смогут бороться за жизнь. Это очень опасно». Для меня это было очевидно. Я зашел в «Гималайский отель»[184] и поговорил с шерпами. Я отлично понимал, что шерпы очень устали после восхождения, но я также знал, что только четверо или пятеро из них взошли на вершину[185]. Я пытался найти среди них кого-нибудь со свежими силами, чтобы он помог мне тащить людей. Делать это одному было бы слишком трудно, даже если участники находились где-то рядом. Зайдя внутрь, я увидел, что шерпы спали и спали с кислородом. У них не осталось сил, потому что все это очень тяжело; и мне тяжело, и шерпам. Все это понятно. Приходилось рисковать жизнью. Шерпы за это не отвечают. За это отвечают гиды. Но я видел Нила: он уже ничего не мог. Он и так сделал слишком много. Только благодаря тому, что он добрался до лагеря, я сумел найти остальных. Это очень важно, и это сделал Нил. Иначе бы я никого не нашел. Нил вернулся совсем окоченевший от холода, без сил, и сразу стал дышать кислородом. Он очень много времени провел на горе. Мне тоже было нелегко. У меня большой высотный опыт, но пятнадцать, а потом и двадцать четыре часа без отдыха — это слишком. К трем часам ночи прошли уже сутки, как мы не отдыхали. На такой высоте это уже на грани жизни и смерти. Я понимал, что шерпы не смогут выйти наверх.

Сэнди: Да, так.

Анатолий: «Найди хоть кого-нибудь», — сказал я Пембе. «Попробую», — ответил он. Я тоже стал всех упрашивать[186].

Сэнди: Сам Пемба отказался?