Восхождение

Я сказал Скотту, что хотел бы идти в головной части группы. Тогда бы я достиг Южной седловины — места нашего четвертого лагеря — раньше клиентов и проверил, все ли готово к их прибытию. Скотт согласился, сказав, что пойдет сзади, подбирая отстающих. Мы толком не знали, где Нил. Фишер утверждал, что впереди его нет. Я же не мог с уверенностью сказать, что не видел Нила сзади — лица участников были скрыты под масками, и обгоняя, я мог его не узнать. В конце концов мы решили, что, будучи непривычным к такой высоте, Нил отстает.

Продолжая свой подъем, Букреев обошел большую часть клиентов Роба Холла и Мазура-Пратта; последним, кто ему встретился на пути, был Клев Шенинг, который бодро шел наверх. Клиент «Горного безумия» заметно опережал своих товарищей.

Он шел хорошо, практически с моей скоростью, и мне пришлось поднапрячься, чтобы обогнать его. Это заслуживало внимания, ведь завтра я обязан идти никак не медленнее самого быстрого из клиентов. Поэтому я решил пока не отказываться от идеи взять с собой кислород, отложив окончательный выбор на момент перед выходом.

К двум часам дня Букреев добрался до Южной седловины. Это было поистине адское место, если только в аду бывает так холодно: ледяной ветер, скорость которого превышала 60 миль в час, свирепствовал на открытом плато, повсюду валялись пустые кислородные баллоны, брошенные здесь участниками предыдущих экспедиций. В этих жутких условиях шерпам удалось установить одну палатку, и сейчас они едва удерживали другую, норовившую улететь. Они изо всех сил тянули вниз хлопающее и раздувающееся под порывами ветра полотнище; объемные высотные комбинезоны и рукавицы сковывали движения и еще более затрудняли задачу. Букреева это зрелище не обрадовало.

Лично для меня при восхождении на Эверест нет ничего хуже такого шквального ветра, который обрушивается на тебя, норовя сбросить с горы. Это мой главный враг при штурме. По мне даже самая холодная погода лучше ветра, который бушевал в тот день на Южной седловине.

Опасаясь, как бы шерпы не упустили палатку, Букреев сбросил рюкзак, схватил свободный угол днища и принялся изо всех сил тянуть его к земле. Нередко случалось, что потеря высотной палатки вынуждала экспедицию поворачивать назад, к безопасным нижним лагерям. Букреев вовсе не хотел, чтобы и в его биографии появился подобный эпизод. Пока Анатолий держал палатку, шерпы вставили стойки и опять навалились на нее всем своим весом. Вскоре подошел Клев Шенинг и предложил свою помощь. Букреев попросил его забраться внутрь и сидеть там, прижимая палатку к земле, пока они с шерпами ее не закрепят.

Мой опыт подсказывал, что Клеву перед штурмом нужно как следует отдохнуть. «Кислородная эйфория» могла привести Клева к мысли, что его силы безграничны.

Согласно первоначальному плану предполагалось поставить три палатки, но поскольку ветер не утихал и даже усиливался, Букреев подумал, что лучше ограничиться двумя. Во-первых, ночь предстояла холодная, и чем больше людей набьется в палатку, тем теплее им будет. Во-вторых, оставалась запасная палатка на случай, если ветром порвет одну из уже установленных.

Сгорбившись под напором ветра, едва не сбивавшего его с ног, Букреев обсудил свое предложение поочередно с обоими шерпами. Для этого приходилось кричать изо всех сил, приближая губы почти вплотную к уху собеседника, потому что рев ветра перекрывал все звуки. Все же им удалось договориться, и третью палатку оставили нераспакованной.