Восковое яблоко

– Конечно он виноват, – раздраженно сказала Роуз Акерсон. – Он сам сказал, что виноват, разве нет?

Молли Швейцлер издала горлом какой-то испуганный звук, вероятно, из-за резкого голоса Роуз. Та обернулась и похлопала ее по руке, прошептав что-то ободряющее, Молли успокоилась и снова принялась жевать с отсутствующим выражением лица. Я помнил, как уверенно она держалась на прошлом занятии два дня назад. Трудно было поверить, что это та же самая женщина.

Мэрилин Назарро опять оторвала меня от созерцания Молли:

– Но он ведь должен быть виноват? Зачем ему было говорить, что он виноват, если на самом деле он ничего не делал? Бет Трейси предположила:

– Может, он хотел, чтобы его наказали за что-то другое, за то, что он действительно сделал. Есть за что, вы знаете. – Она словно о гриппе говорила.

Фредерике подскочил на месте:

– Это интересно. Бет. Вы полагаете, случилось именно это? Вы тоже думаете, что Уолтер не виноват?

– Не знаю, – задумчиво сказала она. – Я совсем не думала об этом. Но мне кажется, что это, наверное, сделал он. А что, нет? В разговор ворвался Боб Гейл:

– Как? Вы только что сказали, что он сознался, желая, чтобы его наказали за что-то другое, а теперь вы говорите, что это он виноват!

– Ну, не знаю, – раздраженно отозвалась она. – Полиция-то ему поверила, ведь так?

Она повернулась в мою сторону, закрывая, к моему сожалению, обсуждение этой темы:

– А вы что думаете, мистер Тобин? Я колебался. Если я совру, то ничего не выиграю, а если скажу правду, то, может быть, и добьюсь чего-то путного.

– Я считаю, что он невиновен.

Это был не тот ответ, которого она ждала. Поскольку я сидел справа от нее, ей пришлось повернуться, чтобы лучше меня видеть.

– Почему вы так говорите?

Я мог держать в поле зрения только одного человека, и сейчас мое внимание было сосредоточено на Бет Трейси. Я надеялся, что Фредерике и Боб Гейл следят за остальными.

– Потому что виновный оставил мне записку, в которой утверждает это.

Она посмотрела на меня в изумлении. Все остальные тоже. Джордж Бартоломью, сидевший рядом со мной, спросил:

– Вы показали ее полиции?

– Еще нет.

Мэрилин Назарро, которая сидела наискосок от меня, спросила:

– А почему? Если у вас есть доказательство, что Уолтер Стоддард не виноват, разве его не следует предъявить полиции? Я повернулся к ней:

– Я знаю, что Стоддард этого не делал, и могу это доказать. Я также знаю, кто это сделал на самом деле, но доказать этого я не могу. Надеюсь, этот человек...

– Вы знаете, кто это? – воскликнула Бет Трейси. Я не знал, но решил блефонуть.

– Это один из сидящих в этой комнате. Но я не могу доказать, кто именно. Поэтому, если я пойду в полицию, они вернутся сюда, чтобы допросить каждого и обыскать все комнаты. И может быть, снова не обойдутся без жестокости. В этой комнате только один виновный, но если я не смогу доказать этого в полиции, им придется обращаться со всеми семерыми как с преступниками.

– Все вы выдумываете, – огрызнулась Роуз Акерсон. – Полная ерунда, и вы это знаете.

– Что вы хотите сказать?

– Если вы так много знаете, то почему не идете в полицию? Скажите им: “Я знаю, это тот-то или тот-то, но я не могу этого доказать”. Впрочем, если вы знаете, то почему не можете доказать?

– Знать и доказать – не всегда одно и то же. Я надеюсь, что смогу убедить виновного... – На секунду я запнулся, не зная, следует ли сказать “виновного” или “виновную”, затем продолжал:

– Во всем признаться, добровольно и без принуждения.

Роуз посмотрела на меня со злобным презрением:

– А зачем, скажите, ему это делать?

– Потому что его или ее, – ответил я, пытаясь выбраться из затруднительного положения, – просто отправят туда, откуда он или она только что вышли. Виновного не посадят в тюрьму или на электрический стул, ничего подобного не произойдет.

– Просто отправят обратно в сумасшедший дом, – зло сказала Роуз. – О, это совсем неплохо, не так ли?

– Это лучше, чем быть мертвым, как Дьюи, – возразил я, с удовлетворением отметив, как она на секунду отвела глаза. Но она быстро взяла себя в руки.

– Все это одни слова. Если вы знаете все, что нужно, просто скажите полиции: “Виноват вот этот человек, прижмите прежде всего ее. Или его. И оставьте в покое всех остальных”. Почему вы не можете так сделать?

– Могу. Но я предпочел бы не делать этого.

– Думаю, все это пустая болтовня, – настаивала она, продолжая наступать на меня. – Я не верю, что вы получили какую-то записку, и не верю, будто вы что-то знаете. Вы просто забрасываете удочку и надеетесь, что кто-нибудь свалится от страха со стула и закричит: “Ох, это сделал я! Ох, вы меня поймали!” Нет, этого не произойдет, потому что Уолтер Стоддард виноват, и говорить больше не о чем.

Она кричала все громче и громче, не замечая, что лицо Молли Швейцлер становится все более и более встревоженным. Неожиданно для всех нас Молли издала негромкий, но ужасающий звук, не похожий на человеческий. Роуз сразу же забыла обо мне и повернулась к Молли, чтобы утешить и успокоить ее, шепча ласковые слова. Лицо Молли постепенно расслабилось.