Восковые куклы (сборник)

— Брось эти глупости! Слушай, что я тебе расскажу сейчас. Можешь ты рассудить? Я прогуливался поздно вечером, когда заметил в подворотне своего дома двух пьяных людей. Они переругивались. Чуть поодаль стоял мальчик и выжидательно молчал. Когда я шел обратно, то встретил того же мальчика, он что-то искал у афишной будки и не заметил меня. Довольно долго он там возился. Я гляжу — дорогу по направлению к нему перебегает человек в очках лет так тридцати пяти, с ясными глазами, рыжими усиками и аккуратно подстриженный, в черном костюме, в галстуке и с кейсом. Делает вид, что стоит в стороне, и через пару минут, как бы лениво прогуливаясь, подходит к мальчику. Я слышу только отрывки их беседы. Человек интересуется, сколько мальчику лет, допытывается, чем тот собирается заниматься, когда вырастет. Я отметил подозрительную манеру общения — то он проведет по руке мальчика, то вдруг погладит по голове, а на прощанье он его со спины так ласково взял за грудную клетку и так потряс, как собак трясут иногда, что аж кожа ездит на ребрах. И я все мучался — что это за человек привязался к мальчику, что у него могут быть за мысли… А он такой человек приличный: ровные зубы, умный, проницательный взгляд, на безымянном пальце темное кольцо, но было, было в нем нечто инфернальное, — он подмигнул Ральфу Афанасьевичу и громко расхохотался, нисколько не опасаясь потревожить соседей. — Оказалось, все очень просто: это был следователь, и они только что задержали тех двоих, а мальчик в это время далеко был, но он понял, что мальчик с ними, вот он и подошел спросить, что тот здесь делает. А мальчик ответил, что пока те двое не вернутся, он так и будет здесь стоять и их дожидаться. И я вроде сначала поверил этому следователю, и домой спать пошел, а ночью вдруг сомненье меня снова взяло, и до сих пор понять не могу, что это за человек был.

3

Ральф Афанасьевич, пользуясь извечным правом стариков, самым неделикатным образом принялся наблюдать за фигуркой, двигавшейся между бронзовых скульптур.

Он наблюдал, как девушка разглядывает выставочные экспонаты возле бильярдной залы. Она медленно бродила по квадратному возвышению среди керамических шаров и чугунных нагромождений, изображавших, по-видимому, насекомых, и так запросто щелкнула по носу бронзовую фигурку самурая, что старик обомлел.

Девушка двигалась весьма расковано и грациозно, однако, не успела еще, выражаясь словами завзятых лошадников, приобрести шлюсс. И что ему только в голову взбрело видеть в этом нежном существе с курчавой головкой, вздернутым, хотя и несколько широким носиком, глупенькими глазками, и вообще, существе до чрезвычайности наивном и несмышленом, видеть в нем демона?

Теперь же некоторая душевная оттепель посетила его, и он даже залюбовался беспечным созданьем, внушившим ему совсем недавно отчаянный мистический ужас, ничем не объяснимый, однако, вполне ощутимый и даже, как ему показалось, солоноватый на вкус. Особенно приметно было в этой фигурке то юношеское нетерпение, с которым она перемещалась от одной застывшей глыбы к следующей, будто пытаясь в каждой из них найти что-то. Но искомое не находилось, и ее несло все дальше и дальше, от бронзовой Смерти, торгующей бронзовыми красками к безобразной щербатой Луне, к Хромому Ангелу, и ничто не увлекало так юную душу, чтобы она хоть на мгновенье приостановилась и зачаровалась волшебным образом, созданным скульптором.

И, словно птица, охотящаяся за богомолом, старик ощутил вдруг на себе пытливый и пристальный взгляд хищника. Он не ошибся: у бассейна стояла его жена, одетая в исключительно гадкое и вызывающее платье из набивного жоржета, и выразительно глядела в его сторону.

— Почему не явились вы, Ральф Афанасьевич, к назначенному часу, как уговорено было? — крикнула ему жена, только лишь подойдя на достаточное расстояние, чтобы крикнуть. Она всегда говорила ему «вы», когда сердилась. — Подлый и низкий вы человек!

— То есть как «подлый и низкий человек»? Не знаю, право, что и думать… — ответил поникший сразу старичок примиряющим голосом, — запамятовал я, Сонечка! Что со старого взыщешь?

— Запамятовали вы, — передразнила его разъярившаяся Сонечка. При этом она успевала наблюдать за передвижением публики через очки в черепаховой оправе и вздергивать свой напудренный носик. — Нет, милый друг, не тот вы человек, чтобы запамятовать. Вы сделали это намеренно, вот что я скажу!

И положительно утешившись этой сценой, импульсивная дама в платье из набивного жоржета покинула Ральфа Афанасьевича, отразилась в зеркальной стене бокового коридора и скрылась в толпе.