Воскресение Сына Божьего

Все это, конечно, означает, что первые христиане понимали мир и его Творца совершенно не так, как это понимали авторы текстов Наг–Хаммади. А это породило иную систему целей: вместо культивации частной духовности мировоззрение первых христиан, сформированное воскресением, дало мощный импульс к образованию общин, пересекающих традиционные барьеры, и породило такой образ жизни, который — и с помощью примера, и с помощью слова — стремительно распространялся, вызывая большую тревогу у римских чиновников, местных властей и других[1914]. В частности, вопреки расхожему мнению об обратном, оно скорее поддерживало, чем сдерживало, открытое столкновение с Римской империей, что не имело смысла для тех, кто принял gnosü. Если бы христиане думали, что Иисус просто «ушел на небо», пусть и самым величественным образом, и что их цель — присоединиться там к нему в будущем, а пока пережить некоторое предвосхищение того блаженства в настоящем, зачем бы им было вообще думать об окружающем мире? Но если Иисус был воздвигнут из мертвых, если началось новое творение, если сами они были гражданами нового Царства Бога Творца, тогда господство Иисуса над землей, как и над небом, в конце концов приводило к конфликту с царством кесаря. Если мы поищем приметы этого конфликта и какое место он занимал в христианстве как едином целом, оказывается, мы найдем все это среди основных текстов, которые говорят о воскресении: это Павел, Откровение Иоанна, Игнатий, Юстин, Ириней, Тертуллиан[1915]. Люди привыкли думать, что саддукеи «либералы», потому что они не верили в воскресение, не понимая, что саддукеи не верили в воскресение, поскольку были «консерваторами» своего времени, как в политике, так и в богословии; подобно этому принято думать, что христиане, верившие в грубо телесное воскресение (а это, как кажется, соответствует «консервативным» представлениям в наши дни), делали это в «консервативных» интересах, ради сохранения «статус–кво» в мировоззрении. Это не просто ошибка, но абсолютная ложь. Воскресение Иисуса, как мы уже видели в этой главе, оправдало или доказало его мессианство, а раз он — Мессия, он есть и истинный Владыка всего мира. Воскресение было в целом столь же радикальной верой для первых христиан, как и для фарисеев, и даже более того. Христиане верили, что «воскресение» уже началось и что один человек, с которым это произошло, есть Владыка, перед именем которого должно преклониться всякое колено.

Итак, мы рассмотрели представления ранней Церкви о воскресении и, в частности (в настоящей главе), то, как эти представления повлияли на отношение первых христиан к Иисусу. И теперь, наконец, мы готовы подойти к основной задаче: к изучению самих пасхальных повествований, чтобы увидеть, что говорят нам эти ключевые истории, которые рассказывали и пересказывали люди, мыслившие и жившие так, как мы это показали.

Часть четвертая. Пасхальное событие

Я собрал цветы устелить Твой путь,

Я собрал ветви со многих деревьев;

Но Ты уже встал с восходом дня

И сам наполнил воздух благоуханием.

Солнце восходит на востоке,

Оно дает свет и вызывает благоухание;

Но все это, хотя и восхитительно,

Ничто в сравнении с Твоим восходом.

Может ли быть более ослепительный день, чем этот?

Он превосходит сияние множеств солнц,

Хоть насчитай их сотни, но мы желаем

Лишь одного–единственного, которое вечно.

Джордж Герберт, «Пасха»

Глава тринадцатая. Общие темы Пасхальных повествований

1. Введение

Пасхальные повествования в евангелиях — одни из самых удивительных историй, когда–либо записанных. На одном уровне они просты, кратки и ясны, на других — сложны и ставят в тупик. При их пристальном изучении исследователь сталкивается почти со всеми теми же проблемами, что перед ним ставят другие евангельские повествования, с некоторыми дополнительными сложностями в придачу.