Воскрешение из мертвых (илл. Л. Гольдберга) 1974г.

Грунина торопливо пробежала глазами названия книг, среди которых были различные пособия по лекальному производству и технологии изготовления измерительных инструментов и приборов.

— Странно, — не очень уверенно произнесла Татьяна, указывая пальцем на строчку, в которой было записано руководство по штамповочным работам.

— Вот именно! — оживился Крамов. — Зачем, спрашивается, слесарю-инструментальщику, не имеющему дела с изготовлением штампов, такое руководство?

— Но ведь штампы изготовляются слесарями? — спросила Татьяна.

— Да, правильно, слесарями высокой квалификации. Однако в цеху завода, на котором работает Грачев, да и в других его цехах никто никаких штампов не делает и не применяет их в процессе производства. Зачем же тогда Грачеву книга по изготовлению штампов?

— А вы почему заинтересовались библиотечным абонементом Грачева?

— Услышал случайно, что он много читает, вот и решил посмотреть, что же именно. Но, конечно, так, чтобы не привлечь чьего-нибудь внимания. У меня в связи с этим возникла одна идея, но пока маловато достаточно убедительных данных, чтобы вас с нею ознакомить.

— Согласна терпеливо ждать, когда она окончательно созреет. А теперь идемте-ка пить чай с моей мамой. Папа сегодня на каком-то затяжном научном заседании. Кстати, если потребуется консультант по инструментальному, лекальному и даже штамповальному производству, лучшего нам, пожалуй, не найти.

21

У Олега Рудакова завтра политбеседа в цеху, а он никак не может сосредоточиться на составлении конспекта. Не выходят тревожные мысли из головы. Опять Ямщиков пошел к Марине, а Рудакову и Десницыну приказано его не сопровождать. Это за них сделают оперативные работники милиции. И хоть они справятся с этим лучше, конечно, чем он с Андреем, ему все-таки очень неспокойно.

Да еще и с отцом сегодня произошла небольшая стычка.

— Я знаю, ты меня презираешь, — сказал он Олегу.

На это Олег спокойно ответил:

— Нет, я не презираю тебя, отец. Просто не могу уважать, и ты сам знаешь почему…

Да, отец это хорошо знает, но ни ему самому, ни Олегу от этого не легче. Первоклассный слесарь-лекальщик в прошлом, Рудаков-старший окончательно спился. И спился так, без особой причины, по безволию. Своими дрожащими, потерявшими прежнюю силу и точность руками он мог теперь исполнять лишь нехитрую работу водопроводчика при домоуправлении.

В пьяном виде он, правда, сказал как-то сыну:

— Рок это, Олег. Злой рок нашего рода. Отец мой, твой дед, тоже страдал запоем. Наследственное это у нас. Ох, чует мое сердце, и ты не долго выстоишь…

Олег тогда молча хлопнул дверью и ушел из дому. Но тут же устыдился своей раздражительности, взял себя в руки и больше не распускался. Воспитатель профтехнического училища, в котором он учился, познакомил его с системой трех «С» — «Создай себя сам». Эта система требовала не прощать себе ни малейшей ошибки, научиться командовать собой.

А когда Олегу начинало казаться, что он уже научился «властвовать собою», жизнь всякий раз доказывала ему противное, пока он не пришел к убеждению, что курс воспитания по системе трех «С» бессрочен, на всю жизнь.

Одно время он даже хотел уйти от своих стариков. Помогать им деньгами, но жить отдельно. Потом усовестился такого решения и обязал себя остаться с ними навсегда. И не потому вовсе, что мать сказала: «Уйдешь, отец совсем сопьется», просто считал это своим долгом.

Отца отвратить от пьянства так и не удалось, потому что лечиться он не захотел, пить, однако, стал умереннее и вел себя «пристойно», как с радостью сообщала мать своим родственникам и соседям по дому.

Вот сегодня, например, отец хоть и выпил по случаю получки, но сидит в своей комнате тихо, чтобы не мешать сыну готовиться «к лекции». Так торжественно стала называть мать его короткие политбеседы во время обеденных перерывов после того, как прочла о них хвалебный отзыв в заводской многотиражке.

— Подумаешь, — усмехнулся, услышав от нее это сообщение, отец. — У нас в домоуправлении тоже есть свой агитатор, так он нам больше передовицы из газет…

— Да ты вот прочти-ка сам! — возмутилась мать. — Отзыв-то о беседах его знаешь кто написал? Профессор из их заводского университета культуры.

Отец хоть и прочел статью под нажимом матери, но не очень поверил профессорской похвале. «Любят у нас польстить рабочему человеку», — решил он про себя, но на баяне играть перестал, чтобы не мешать сыну.

А Олегу сегодня нелегко. Решил не отделываться завтра общими словами о Герберте Маркузе, а поговорить об этом кумире леворадикальной бунтующей молодежи «свободного мира» пообстоятельнее, тем более что многие ребята уже читали о нем газетные статьи. Кто-то даже спросил: «А правда, буржуазная печать объявляет его «третьим после Маркса и Мао»?»

Олег и сам не сразу во всем разобрался. Маркузе действительно ведь очень популярен среди значительной части западного студенчества и интеллигенции. Его «Одномерный человек» стал на Западе бестселлером — самой ходкой книгой еще в конце шестидесятых годов. Сказать о нем, что он никогда не был марксистом, — это, наверное, мало кого убедит…