Воскрешение из мертвых (илл. Л. Гольдберга) 1974г.

Решив сделать перерыв, Андрей берет со стола свежие газеты и, развернув одну из них, обнаруживает в ней конверт с адресом, написанным размашистым почерком деда. Давно уже не получал он писем от Дионисия Дорофеевича. Интересно, что нового у деда, здоров ли?

Торопливо надорвав конверт, Андрей извлекает из него две странички линованной бумаги.

«Здравствуй, дорогой внук!

Что-то ты совсем забыл своего деда. Или считаешь зазорным общаться с духовным лицом, став философом-материалистом?

Давно бы пора отлучить меня и от церкви, и от духовной семинарии за богохульные мои мысли и слова, но покладистое духовное начальство нашей епархии все еще терпит такого грешника, как я. Мало того — советуется со мной по разным вопросам и не только ректор семинарии, но и сам архиерей.

В общем, все в родном твоем городе Благове и его духовной семинарии, как и прежде, без особых изменений, если не считать того, что появился у нас новый преподаватель. Ректор им, может быть, и доволен, а я не очень. Уж больно боек на язык. Говорят, до духовной академии в университете учился и потому в науках сведущ. Из кожи лезет вон, чтобы завоевать сердца семинаристов.

Читает лекции даже для преподавателей семинарии. Был и я на одной и убедился, что развивает он не свои идеи, а папы Пия XII, что современное естествознание находится на пути к богу.

А вчера вдруг о пришельцах из космоса завел со мной речь. Не объявляет их, однако, ни святыми, ни причастными к божествам, как это пытаются делать некоторые наши проповедники. Сказал только, что оставили они будто бы какие-то письмена, в которых, наряду с научными и техническими советами землянам, сказано что-то и о всевышнем. Не о том боге, правда, который в Евангелии и Библии описан, а как о высшей духовной силе, коей не только Земля и другие планеты Солнечной системы подвластны, но и вся Вселенная. Они, пришельцы эти, хотя и высочайшего совершенства достигли, но он считает, что всевышний и для них не постижим.

Все это, в общем-то, не ново, конечно, однако он по-своему миф этот преподносит и заставляет задуматься. Собирается даже письмена те или хотя бы фотокопии их не только духовенству, но и прихожанам местного собора продемонстрировать, чтобы не быть голословным.

Это и есть моя главная новость, дорогой внук, а все остальное как было, так и осталось. В моем бытии тоже все незыблемо, даже здоровье. Приехал бы навестить старого своего деда и непременно с Анастасией. У меня целая куча вопросов к ней. В тетрадку их записываю.

Жду вас и благословляю по старой привычке.

Твой дед Дионисий».

Андрей невольно улыбается, представив, как дед его разинув рот слушает нового преподавателя семинарии, прикидываясь простаком и задавая ему наивные вопросы. Это он умеет делать артистически…

Размышления Андрея прерывает приход Насти.

— Привет аспирантуре! — весело кивает она Андрею. — Что это у тебя физиономия такая радостная?

— А она у меня всегда такая, когда ты приходишь. Не замечала?

— Сегодня, однако, какая-то особенная.

— Ну, тогда, значит, письмо деда так меня обрадовало. Прочти его, тут и о тебе кое-что.

Настя снимает туфли и ложится на диван.

— Устала я сегодня, — вздыхает она. — Занималась не совсем привычным делом — сыском.

— Сыском? Это любопытно. Расскажи, пожалуйста.

— Прежде прочту письмо доктора богословия.

Читая, она посмеивается:

— Ну и задористый характер у твоего деда. Не даст он спокойной жизни новому преподавателю семинарии.

— Если понадобится, то и мы ему поможем.

— Похоже, что он его и без нас… Ну, а сыск мой касался родословной Вадима Маврина. Отыскала я людей, знавших его отца и мать. Духовного звания оказались. Отец дьяконом был, а мать после его смерти ушла в женский монастырь. Пятилетнего Вадима оставила у старшей сестры, которой было не до воспитания племянника. Вот он и вырос забулдыгой, и если бы не Варя… Но это ты и сам знаешь.

— Мать его все еще в монастыре?

— Этого никто не знает. А сестры ее, у которой Вадим воспитывался, нет уже в живых.

— Что же в таком случае дают нам раздобытые тобой сведения?

— Разве только то, что никаких родных у Вадима нет.

— Тогда снова он с Корнелием Телушкиным Надо, значит, искать след этого проходимца, и тут вся надежда на Татьяну Петровну. А ты все еще «Второй Ватиканский собор» штудируешь?

— Буквально зачитываюсь! Чертовски все интересно. Ты послушай, что на нем соборные отцы о диалоге с коммунистами говорили. Вот, например, что заявил кардинал Альфинк:

«Будем же избегать всякого нового осуждения коммунизма. Почему? Да потому, что это делалось неоднократно и бесполезно делать это еще раз. Это решительно ничего не изменит… Как показывает опыт компетентных людей, такого рода осуждение бесполезно и совершенно ни к чему не приведет. Напротив, диалог может принести пользу. Не будем же мешать этому диалогу крикливыми заявлениями».

— И эту точку зрения кардинала Альфинка разделяют другие прелаты католической церкви? — спрашивает Настя.