Воскрешение из мертвых (сборник) 1980г.

— Сообщила только что Настя Боярская.

Дионисий отправляется к епархиальному архиерею. Сообщение Десницына его тревожит.

— Не знаю, право, как теперь и быть… Я ведь поведал синоду об этом эксперименте. Негоже было таить такое. Неужто прекращать теперь затеянное? Как там посмотрят на это? Обвинят, пожалуй, в несерьезности. А что касается современных ученых, то ведь у них чем безумнее идея, тем выше ей цена.

— Тут, однако, не то безумие, — невесело усмехается Дионисий.

— Не будем все же прерывать замышленного, ибо я не представляю себе, чем Куравлев может быть нам опасен. Вы, однако ж, присматривайте за ним.

17

Леонид Александрович уже не сомневается более, что это именно Куравлев хотел в него выстрелить. А раз так, то он может учинить расправу и еще над кем-нибудь. Над Настей, например, если она вздумает помешать его замыслам. Даже если ему такое лишь покажется.

И не только Настя — могут и другие пострадать от его безумной идеи. Кто знает, что затевает он там, за стенами духовной семинарии? Только ли математический эксперимент? Пока не известно ведь, почему взорвалась его вычислительная машина.

И он снова звонит Проклову:

— Вы уж извините, Юра, я опять по тому же вопросу. Вы сообщили мне, что Куравлев сконструировал какую-то вычислительную машину. Но он не специалист в области электроники, как же ему это удалось?

— Мы и сами удивляемся, Леонид Александрович.

— А нельзя узнать, не помогал ли ему кто-нибудь?…

Кречетов ждет ответного звонка весь день. А в начале седьмого Юрий приходит к нему сам.

— Все выполнено, Леонид Александрович. Оказывается, Куравлеву помогал конструировать электронно-вычислительное устройство сотрудник нашего института инженер-электроник Бурдянский.

— Я так и полагал, что без посторонней помощи ему не обойтись. Вы разговаривали с этим Бурдянским?

— Да, разговаривал.

— Ну, и что же вам Бурдянский рассказал?

— Говорит, что Куравлев предложил чертовски оригинальную идею и она буквально захватила Бурдянского. На основе эвристического программирования они создали нечто вроде «кибернетической личности».

— Но для этого им понадобился бы психолог.

— Бурдянский опытный кибернетик, он хорошо знаком с работами академика Анохина. Работал даже некоторое время в его институте. К тому же Бурдянский уверяет, что им удалось сконструировать устройство, не копирующее переработку информации человека, а основанное на других принципах искусственного мышления.

— Допустим, что все это именно так, — задумчиво произносит Кречетов. — Во всяком случае, я могу как-то представить себе такое устройство. Непонятно мне другое: неужели Бурдянский разделяет бредовые религиозные идеи Куравлева? Не знает он разве, с какой целью создается это электронное устройство?

— Спрашивал я его, а он говорит: «Мне важны куравлевские идеи эвристического программирования, его математическая интуиция и познания в области физики, а не то, с кем он собирается общаться». Ведь с помощью такого устройства, Леонид Александрович, если только они его создадут, можно будет общаться с любой инопланетной цивилизацией, в том числе и с самим господом богом, если только таковой обнаружится…

— В какой стадии их работа?

— Бурдянский считает, что они на полпути.

— Ну, а почему у Куравлева произошел взрыв? Что там у него могло взорваться?

— Да никакого взрыва и не было, оказывается. Произошел просто пожар, от короткого замыкания и еще каких-то неполадок. Сам Куравлев при этом был обнаружен на полу без чувств. А когда его привели в сознание, понес такое… Похоже, что он на самом деле свихнулся на идее общения со всевышним.

18

Как только Настя приезжает в Москву, она тотчас же звонит Кречетову:

— Это я, Леонид Александрович, Настя Боярская.

— Очень рад вас слышать, Настенька. Ну, что у вас нового?

— Магистр Травицкий привез в Благов машину Куравлева. Приводят теперь ее в порядок с помощью какого-то специалиста по электронике.

— Как его фамилия?

— Не знаю. Забыла спросить.

Леонид Александрович почти не сомневается, что приводит в порядок электронную машину тот самый инженер, вместе с которым Куравлев конструировал ее. И он снова звонит Проклову:

— Вы уж меня простите, пожалуйста, Юра, что я вам так надоедаю…

— Да что вы, Леонид Александрович! Я всегда рад сделать для вас все, что только в моих силах.

— Ну, спасибо вам! Узнайте тогда, пожалуйста, не просил ли Куравлев или кто-нибудь от его имени инженера Бурдянского помочь ему восстановить электронную машину после пожара.

Проклов звонит Кречетову поздно вечером, когда профессор уже и не ждет его звонка.

— Все узнал, Леонид Александрович, — докладывает он. — Извините только, что так поздно, — пришлось домой к Бурдянскому съездить. Заболел он, оказывается, а с машиной возится его помощник, телевизионный техник по фамилии Серко.

— Почему телевизионный? — удивляется Кречетов.