Воскрешение из мертвых

— Да я и не думал его оскорблять, товарищ лектор! — испуганно восклицает Колокольчиков.- В крайнем случае могу и извиниться…

— Что вы, что вы! — испуганно простирает руки вперед отец Никанор.- Не надо мне никаких извинений! Молодой человек ничем меня не оскорбил.

— Ну, так позвольте мне тогда продолжить мой вопрос,- просит Колокольчиков.- Вот что хотелось бы нам узнать у товарища лектора: правда ли, что великий русский физиолог Иван Петрович Павлов был верующим?

— Очень хорошо, что вы спросили об этом,- одобрительно кивает головой Корнелий.- Я постараюсь рассеять заблуждение, бытующее даже у некоторых атеистов. Прежде, однако, я должен напомнить вам, как Иван Петрович Павлов понимал религию. На одной из своих клинических «сред» о происхождении веры говорил он следующее…

Корнелий торопливо листает свой конспект и, поправив очки, читает:

— «Когда человек впервые превзошел животное и когда у него явилось сознание самого себя, то его положение было до последней степени жалкое: ведь он окружающей среды не знал, явления природы его пугали, и он спасал себя тем, что выработал себе религию, чтобы как-нибудь держаться, существовать среди этой серьезнейшей, могущественнейшей природы». Такое толкование Павловым происхождения религии совпадает, конечно, с точкой зрения исторического материализма.

— Значит, он признавал веру? — снова спрашивает Колокольчиков.

— Да, в какой-то мере, и только для слабых. «Вера существует для того, чтобы дать возможность жить слабым»,- говорил Иван Петрович.

— Он выражался и более ясно,- бросает вдруг реплику отец Никанор.- Он заявлял: «Есть слабые люди, для которых религия имеет силу».

— А откуда это, извиняюсь, батюшке известно? — подает голос Вадим Маврин.

— Читает, наверное, не только Библию,- высказывает предположение Корнелий.

— Павловские клинические «среды», например,- подтверждает отец Никанор.

— Вот видите,- улыбается Корнелий.- И вообще, должен я вам заметить, мы недалеко пойдем в нашей атеистической деятельности, если всех церковников будем изображать людьми невежественными, незнакомыми с достижениями современной науки.

— Куда же это мы попали?! — вскакивает вдруг Вадим Маврин.- За кого нас тут агитируют? Против попов или за попов? Ничего себе лектора нам прислали!…

— Ведите себя как полагается, товарищ! — повышает голос Козырев.

— Чего вы его осаживаете? Он правильно говорит,- поддерживает Вадима его седовласый сосед.- Когда я комсомольцем был, разве так мы с попами боролись? Мы тогда в их церквах комсомольские клубы устраивали. Зато сейчас против них и слова нельзя сказать. Если не в милицию за это потащат, то извиняться заставят. А за что извиняться? За то, что мы их религиозный дурман разоблачаем?

— И лектор тоже, видать, из бывших попов!…- выйдя из себя, вопит Вадим Маврин.

— Ну, знаете ли, товарищ Козырев!…- Повышает голос Корнелий.- Раз меня так оскорбляют тут, я уйду. Я не хочу терпеть оскорбления!

— Нет, уж тогда лучше я уйду,- встает отец Никанор.

— Это же безобразие, товарищ! — стучит стаканом по графину с водой Козырев.- Не милицию же мне вызывать для наведения порядка?

— Вот-вот! — ехидно ухмыляется сосед Вадима Маврина.- Что я вам говорил? Перед батюшкой пардоны, а нашего брата в милицию. Дожили…

А как только отец Никанор со своими старушками уходит, снова поднимается Колокольчиков.

— Может быть, теперь, когда священнослужитель, так действующий на нервы некоторым молодым и пожилым комсомольцам, удалился, дадим возможность товарищу лектору закончить свою беседу?

— Правильное предложение! — выкрикивает кто-то из поселковых комсомольцев.- Хватит этим дачникам обструкции тут устраивать!

В зале воцаряется тишина.

— Ну хорошо, я продолжу,- примирительно произносит Корнелий.- Жаль, однако, что батюшке пришлось уйти. Он ведь выслушал только позитивную, так сказать, часть моей оценки духовенства, что, как вы понимаете, было с моей стороны чисто полемическим приемом. А теперь, ^сожалению, уже в его отсутствие, придется мне рассказать вам, почему приходится современному духовенству изучать естественные науки и даже марксизм. Конечно, не от хорошей жизни, товарищи!

В зале понимающе улыбаются.

— С этого и надо было начинать! — снова выкрикивает Вадим, но на него шипит теперь даже его сосед.

— Полемика — дело тонкое, требующее дипломатии, дорогой товарищ,- обращается Корнелий теперь уже к Вадиму.

— Да не обращайте вы на него внимания,- недовольно ворчит кто-то из комсомольцев.

И Корнелий начинает обстоятельно разоблачать ухищрения духовенства, спекулирующего на терпимости Ивана Петровича Павлова к религии. Излагает он вкратце и материалистическое мировоззрение великого физиолога.

Беседа его кончается в девятом часу. К этому времени зал заполняется почти наполовину. Это дает основание Козыреву написать в отзыве на путевке Корнелия Телушкина, что его интересная лекция прошла при переполненном зале.

9

По вопросам, которые полковник государственной безопасности задает Леониду Александровичу Кречетову, чувствуется, что он сведущ не только в физике, но и в геофизике.