Воскрешение из мертвых

— Двое — пожалуй. А третий, тот, что бутылкой меня, далеко не юнец. И, между прочим, пригрозил: «Погоди, милицейский холуй, мы с Тузом с тобой еще посчитаемся». Припоминается мне, что кличку эту — «Туз» — я уже слышал где-то…

— Так ведь это кличка бандита, бежавшего из исправительно-трудовой колонии особого режима! Забыл разве, что нам о нем рассказывала инспектор уголовного розыска Татьяна Петровна Грунина?

— Видно, все-таки как следует огрели меня бутылкой — совсем память отшибло, — смеется Анатолий, ощупывая голову руками. — Выходит, что этот Туз где-то тут, в нашем районе?

— Нам потому и рассказали о нем… А тебе нужно бы к врачу. Дай-ка я посмотрю, что там у тебя такое…

— Э, да ничего серьезного! — отмахивается от Валентины Анатолий. — Я успел присесть, и бутылка лишь задела меня слегка. Даже шишки пока нет… Ну, я пошел! Будь здорова!

В голове Анатолия, однако, все еще шумит от удара, и шишка уже нащупывается. Но сильнее боли возмущение скотским поведением одуревших от водки парней. Они озверело бросались на прохожих, как же было их не проучить? И он проучил. Да и можно ли было по-другому, если он один, а их трое? К тому же у того, которого он сбил с ног, была, видимо, финка, только он не успел ею воспользоваться…

Анатолий, правда, попытался было вразумить пьяных парней словами, призвать к порядку, почти не сомневаясь, однако, что все это явно впустую, но так полагалось, и он не хотел отступать от правила.

А вот Олег Рудаков нашел бы, пожалуй, способ, как обойтись без драки. Он спокойнее, рассудительнее, у него железная система, которая держит его, как корсет…

О том, что жестко продуманная система поведения и строгое следование этой системе держат человека в равновесии, как корсет дряблое тело, Анатолий узнал из книги учителя одной из ленинградских вечерних школ Владимира Ярмачева «Время нашей зрелости». Он взял ее у Олега на несколько дней и выписал понравившиеся ему мысли.

«Мне нужны были правила, — писал в своей книге учитель русского языка и литературы, — они держали меня, как корсет. Нарушая их, я страдал».

Наверное, страдает и Олег Рудаков, нарушая свою систему поведения. Пригодился бы и ему, Ямщикову, такой корсет для обуздания своего темперамента, но по душе ему пришлось не столько это сравнение, сколько восклицание Ярмачева: «Ждать счастья — надеяться, что лодку к берегу волной прибьет. Греби, сукин сын!»

Да, да, нужно грести, и изо всех сил… А лодку к берегу волной если и прибьет, то, скорее всего, не к тому. Грести тоже ведь нужно, зная к какому. И тут, пожалуй, нужна не столько жесткая система поведения, сколько твердые убеждения. Они подталкивают или сдерживают не хуже любой системы. Во всяком случае, так кажется Ямщикову.

«А позвонила в штаб дружины, значит, Марина Грачева? — возвращаются мысли его к только что пережитому. — Вот кого нужно было бы в дружинники, хотя ее брат и отбывает наказание в исправительно-трудовой…»

И тотчас же образ Марины почти зримо возникает перед глазами Анатолия. Загорелое, открытое лицо, густые черные, очень подвижные брови и копна темно-каштановых волос, будто все время развеваемых ветром. Да и вся она в непрерывном движении. Анатолий не помнит случая, чтобы она сидела задумавшись, не шевелила бы руками, не вскидывала бы головы при разговоре. Все ее интересовало, до всего было дело, во все хотела вмешаться, всем помочь. Школьные подруги о ней говорят: «Нет у нас прямее и честнее ее никого!» Да и сам Анатолий ни разу в этом не усомнился. Но как же выросла она такой рядом с преступным братом? У нее ведь, кроме него, — никого. Отец с матерью умерли, когда она была совсем маленькой.

Где же, однако, была Марина, когда он схватился с хулиганами? Случилось ведь в скверике это, и вроде вокруг ни души. Дикие вопли пьяниц вынуждали прохожих обходить его подальше.

И вдруг, вспоминается, крикнул кто-то: «Что же вы, негодяи, трое на одного?»

Конечно же, это могла быть только Марина! Анатолий не обратил тогда внимания на этот крик (было не до того) и не узнал ее голоса, но теперь ни секунды не сомневается, что это была она. В темноте, пожалуй, и Марина не разглядела, на кого набросились эти подонки, главное — их было трое против одного, значит, нужно было снова бежать к телефону, звонить в штаб дружины, просить подмоги. А в первый раз она, наверное, позвонила, как только увидела, что пьяные хулиганы пристают к прохожим.

Тренер Анатолия всегда хвалил его за чувство дистанции в бою. Считал, что у него выработаны точные двигательные рефлексы на пространственные раздражители и даже будто бы хорошо развиты «пространственно-различительные функции психофизиологических анализаторов». И еще что-то о вестибулярном аппарате. Да, вестибулярный аппарат у него неплох. Это Анатолий и сам чувствует, а во всем остальном сомневается. Скорее всего, срабатывают инстинкт и интуиция.