Воскрешение королевы

Тетя объявила, что приготовит на праздничный ужин запеченную баранью ногу, паштет из форели и миндальную халву. Но прежде они с Мануэлем отправятся в магазин за шампанским, икрой, окороком, сыром манчего и прочими деликатесами. Мне поручили постелить скатерть, достать столовое серебро и разложить приборы. Проводив хозяев дома, я с энтузиазмом взялась за работу. Уже не помню, чем я занималась, когда по дому разнесся отвратительный металлический звук сигнализации, к которому мне так и не удалось привыкнуть. Внезапно я поняла, что осталась совсем одна, запертая в странном доме-сокровищнице. Я бросилась к кухонной двери. С ожесточением дернула ручку. Дверь не поддалась. Все окна и двери, которые я пробовала открыть, оказались запертыми. Меня прошиб холодный пот. Я велела себе не терять головы, ведь Мануэль и Агеда вот-вот вернутся. Сходить с ума ровным счетом не из-за чего. Но ничего не помогало. Я задыхалась, почти теряла сознание. Когда одной девочке в интернате стало плохо, матушка Луиса заставила ее дышать в бумажный пакет. Я нашла пакет и принялась его надувать. Зачем им понадобилось запирать меня на семь замков? А если с ними что-нибудь случится? А если начнется пожар? Электричество в доме работало из ряда вон плохо. На кухне, к примеру, нельзя было одновременно включать тостер и чайник. Проводка не выдерживала напряжения. Даже фен таил в себе опасность. Когда я им пользовалась, по всему дому меркли лампочки. «Старые дома, дочка, словно калеки», — повторяла Агеда. Я посмотрела в окно. Зимний сад угасал под грудой мертвых сухих листьев. Каштан ощетинился голыми ветвями, словно сказочное чудовище, пытавшееся проникнуть в дом. Хорошо еще, что день выдался солнечным. Мое добровольное заточение превратилось в настоящее. Они вернутся, обязательно вернутся, повторяла я. Ничего страшного не случится. Денья с минуты на минуту будут дома. Не будет никакого пожара. Чтобы успокоиться, я вернулась на кухню и налила себе стакан вина. Алкоголь пошел мне на пользу. Я согрелась. К лицу снова прилила кровь. Но стоило мне немного успокоиться, как меня охватил новый нелепый страх: я заперта в доме с останками Филиппа Красивого. Не будь дурой, внушала я себе, Филипп похоронен в Гранаде. Я своими глазами видела его мавзолей, и словоохотливый, гид рассказывал, что, по замыслу скульптора Доменико Фанчелли, голова посмертной статуи эрцгерцога едва касается подушки, на которой он покоится подле Хуаны. «Потому что голова была пустая!» — с удовольствием объяснил гид. Я решила пойти в библиотеку, однако ноги сами принесли меня в комнату Мануэля. Чтобы разогнать зловещую тишину, я принялась вполголоса напевать. Мне не хотелось думать ни о Хуане, ни о собственном заточении. Воспоминание о Торнфилде, мрачном поместье из книжки про Джен Эйр, усилило мои страхи. А что, если в коридоре раздастся безумный хохот? А что, если в комнатушке под лестницей томится другая узница, девчонка вроде меня? Грань между безумием и здравым смыслом слишком тонка. От ужаса у меня пересохло во рту, а глаза готовы были выкатиться из орбит. Не знаю, что я предполагала обнаружить в комнате Мануэля. Его постель была аккуратно заправлена. На ночном столике лежала стопка книг. Одна из них оказалась медицинским справочником с обрывком бумаги вместо закладки. Здесь же были Гомер и «Чистилище» Данте. Я открыла комод. Носки, белье, связанные тетей Агедой свитеры. Их было много. Слишком много. Я машинально втянула носом воздух. Вещи Мануэля пахли чистотой. Отглаженные рубашки висели на плечиках. В ванной я открыла зеркальный шкафчик. Одеколон, крем для бритья. Я вернулась в спальню. Села на кровать. Огляделась. Взяла медицинскую книгу и открыла заложенную страницу. Мануэль читал раздел, посвященный гинекологии. Он подчеркнул тонкой карандашной линией слово «псевдобеременность». Я прочла: «Воображаемая или фальшивая беременность, как правило, вызванная сильным желанием иметь ребенка. Характеризуется прерыванием менструального цикла, повышением веса и выделениями из молочных желез, как при настоящей беременности. Матка и шейка матки претерпевают характерные изменения, анализ мочи может оказаться положительным. В некоторых случаях может ощущаться движение зародыша. Когда женщина узнает о том, что беременность была ложной, появляется риск депрессивного состояния, нарушения функции щитовидной железы и характерные для беременности изменения гормонального фона. Из истории известно, что состояние ложной беременности переживали Мария Тюдор и Изабелла Валуа, вторая и третья супруги испанского короля Филиппа II».