Воскрешение Малороссии

Все номера «Киевского телеграфа» за семнадцать лет издания невозможно перечитать физически, если ты, конечно, не пан Шпак. Но в одном из них (№ 2 за 1876 год) мне попалось следующее рекламное объявление крупными буквами: «Книга юридического свойства». В следующих выпусках «Телеграфа» этот продукт уже назывался правильно: «Книгой юридического свойства». Кстати, речь шла об интересной и в высшей степени скандальной брошюре некоего Ипполита Лютостанского «Вопрос об употреблении евреями-сектаторами христианской крови».

Правда, к этому времени Юнк уже шесть лет как умер. Владельцем газеты стала некая госпожа Гогоцкая, культивировавшая, как утверждают киевоведы, «украинофильство», а на самом деле — шароварщину. Но «орфографические традиции», заложенные немцем-основателем, «Киевский телеграф» сохранил почти до самого закрытия, случившегося в июле того самого 1876 года. Произошло это сразу после всем известного Эмского указа, хотя выходила газета по-русски. Так что не только украинцев ограничило царское распоряжение.

Есть у «Киевского телеграфа» и еще одна заслуга. Успех детища фон Юнка породил конкуренцию и вызвал к жизни в 1864 году газету «Киевлянин» — самый знаменитый консервативный печатный орган дореволюционного Киева. Видя популярность «Киевского телеграфа», имперская власть решила создать ему соперника. И выделила 25 тысяч рублей в год на газету, которая проводила бы правительственную линию в «Юго-Западном крае», как тогда официально называлась Правобережная Украина.

Случилось это сразу же после подавления очередного польского восстания 1863 года. Главной задачей «Киевлянина» было «щемить» недобитую польскую шляхту, которой по-прежнему принадлежало большинство земельных угодий на Правобережье. С этой миссией новый печатный орган справился на «отлично», регулярно напоминая читателям, что он выходит в «трижды русском крае».

Да и просто это была интереснейшая газета с золотыми перьями! «Киевлянин» публиковал международные новости, политические обзоры, программные статьи, но не забывал о простом обывателе. К примеру, именно на его полосах появились первые русские переводы полузапретного австрийского писателя Захер-Мазоха. «Киевлянин» еще в 1876 году называл Мазоха «галицким малорусом» и «наиболее интересным и замечательным» представителем «реализма на славянском востоке», сравнивая его с Тургеневым.

А вот образец новогоднего фельетона, опубликованного «Киевлянином»: «В июне прошлого 1875 года цена яичницы в Киеве возросла до пяти целковых! Надо ожидать, что если все пойдет так же прогрессивно, то нашим курам вовсе не надо будет нести золотых яиц, о чем мечтали в старину, а и обыкновенные яйца будут цениться на вес золота». (Речь шла о яичнице, которую подавали специально для тогдашних «новых русских» в киевской гостинице «Гранд-Отель».)

Ткнув киевских нуворишей рылом в яичницу, автор фельетона переходит к лопнувшему от мороза водопроводу: «Если речь зашла о пище, то поговорим уж и о воде. — С устройствам водопровода жаждущие воды старокиевцы, печеряне и вообще жители удаленных от Днепра частей города возликовали и думали, что воду так же легко будет достать, как водку… С февраля вплоть до половины апреля их постигло горькое разочарование: краны, что называется, иссякли… Что тут делать? За водопровод вы заплатили круглые сотни и тысячи, за воду платите по таксе, и по милости водопроводителей, проведших трубы так, будто в Киеве господствует вечное лето, водопровод ваш — одна мечта, вода — также. Один из киевлян пришел к печальному убеждению, что лучше разломать свой водопровод и возить по-старому из Днепра даровую воду, чем за свои же деньги терпеть нужду». Стиль и остроумие этого произведения, подписанного «Андрей Кр.», по-моему, сделает честь любой современной газете.

А вот что писал «Киевлянин» в том же 1876 году о местном алкоголизме: «В городах Киевской губернии число питейных заведений вдвое больше против среднего числа по государству (одно заведение приходится не на 120, а на 62 жителя); на каждые 10 городских зданий у нас приходится один кабак!».

Первым редактором этой стильной газеты был профессор Киевского университета Виталий Шульгин. А последним — его сын, Василий Шульгин, — тот самый депутат Государственной Думы, что принимал отречение у Николая II в 1917 году. Василий Витальевич прославился как горячий защитник триединости русского народа и один из главных идеологов Белого движения. Его воспоминания «Дни» и «1920 год» стали классикой отечественной мемуаристики. Блестящий слог шульгинской цублицистики был воспитан газетой «Киевлянин».