Воскрешение на Патриарших

– Сердце лифчик рвет на части, где ты бродишь, мое счастье! – укоризненно покачала головой девушка, оторвалась от тапка и достала из-за спины бутылку портвейна.

У меня ощутимо дернулся глаз. Ленка, совершенно не стесняясь, встала и пошла к столу, где переливались в лучах восходящего солнца грани стакана. Стоявшая рядом чашка, наоборот, грязным фаянсом глушила утренние лучи и выглядела мрачно и обреченно.

Я продолжал, как дурик, стоять в дверях, пытаясь оценить ситуацию.

«Интересно, я трахался с Ленкой или как… Что „или как“?! Ну или просто… Не вздумай спросить! Герой-любовник! А она, кстати, не так уж и стара. И не так уж и плоха. Тело-то совсем молодое. Личико, конечно, опухшее… Но…» – все это мгновенно пронеслось в голове.

– А где Виталик? – наконец произнес я. Рассматривая линию ее тела. А на что мне еще смотреть? На портвейн?

Я видел, что Ленке нравится ощупывающий ее взгляд.

– Мы его в театре оставили, – Ленка чпокнула пробкой от портвейна, поддев ее ножом.

– В каком театре? Мы были в театре?

– Конечно. В филиале Моссовета. Там же Вит работает. Ну, мы и зашли. После «Маринки». С Вовой-комитетчиком. А Виталика за сценой положили. Что ему таскаться туда-сюда. У него утром репетиция. А потом жрали коньяк с Раневской.

– Какой Раневской?!

– Какой… Фаиной Георгиевной, конечно.

– Как? Она же умерла давно! В смысле… Не может быть.

– Может. Думаю, она жива-здорова. Она пить умеет. Кстати, она же тебя завтра на спектакль пригласила. На главную сцену. «И дальше тишина…», спектакль. Там Плятт вместе с ней играет. Пойдешь?

Я сел за стол. Голова не то что кружилась… нет, просто ходила ходуном. Раневская, коньяк, трахал какую-то алкоголичку, хотя почему алкоголичку, нормальная девка, куртка. Я же куртку продал этому лысоватому Вове-комитетчику! Где-то я его видел раньше. Или позже. Опять дурь. Я резко махнул три четверти чашки портвейна, налитого мне Ленкой.

– Легче? – участливо склонив голову, посмотрела мне в глаза Ленка.

Я неопределенно мотнул головой. Она тоже кивнула и налила еще с полчашки.

Ленка тоже тяжело вздохнула, зажмурилась и проглотила свой портвейн. У нее выступили слезы, она смешно замотала ладошкой.

– Все. Пора на работу. И так уже опоздала.

– Ты работаешь?

– Конечно, – рылась на нашем лежбище, видимо, в поисках трусов девушка. Потом махнула рукой. – Фиг с ними.

Она потопала, как была, в коридор. Минут через десять она появилась уже в джинсах, новой футболке, слегка накрашенная и с относительно здоровым румянцем на лице. Я совсем забыл, что она живет в той же квартире, что и Виталик. В другой комнате.

– Ну я пошла, не скучай.

– А ты где работаешь?

– Тут рядом, в Мансуровском, в конторе одной. По технике безопасности.

– Как же ты пойдешь? Запах…

– Да ерунда. Сделаю губки писей и вперед. Вот тебе ключ входной, а комнату витовскую просто прикрой, тут все свои. Приходи, я буду ждать.

Мы допили остатки бутылки. Она протянула мне плоский ключ. Такие раньше назывались английскими. Я кивнул.

Девушка ушла. Оставив в комнате мимолетный запах свежего портвейна. Как интересно. Теперь в прошлом, там, в смысле тут, у меня уже есть ключи от квартиры.

День ширился, ускорялся, мчался к полудню. Я посмотрел на календарь. Понедельник 21 мая 1979 года. Неожиданно над крышами домов напротив резко, с металлической болью крикнула чайка. Я вздрогнул. Огромная грязновато-белая птица по-куриному сидела на скате соседней трехэтажки. Откуда? Хотя ну да. Забываю, что тут совсем рядом Москва-река. Ее взгляд был настолько пронзительным, что я почувствовал себя неуютно. Словно это не она смотрит на меня, не отрываясь, желтыми с красным ободком глазами, а я трусливо и подло подглядывал за ней. И она это заметила. Чайка была сильней меня, это я понял. Наконец птица презрительно раскрыла огромные, тяжелые крылья и одним взмахом вылетела из моей жизни.

Так. Что же делать?! Я впервые после попадания в прошлое, точнее, неизвестно куда, остался один. И что теперь? Долго ли продлится этот кошмар? Я поднял брошенные на пол джинсы. В заднем кармане лежали смятые десятки, пятерки, рубли. Много. Это были остатки улова после продажи куртки. Шестьдесят четыре рубля. Вполне приличная сумма. Аванс на нормальной работе в то время. Ну примерно, как мне помнится. Нехотя натянув шмотки, я вышел на улицу.

Интересно, все-таки меня там кто-то ищет или нет? Допустим, та же Ольга. Вряд ли. Я столько раз запивал-загуливал на куда более длинные сроки, и ничего. А тут нет меня всего ничего. Пару дней. В сущности, меня никто никогда и не ждал. В детстве родители, но это не считается. Вообще надо, чтобы не только кто-то ждал тебя, а и был рад тебе. Но это в идеале. Интересно. А здесь вот меня уже ждет Ленка. Любопытно. А может, она фантом? Фикция. Как и все вокруг? Ну не может меня нормальный человек ждать. Не может.