Воскрешенные черты

Когда работа была закончена, Шульц прислал Герасимову целую пачку фотографий, сделанных с монет и других скифских древностей — ваз, барельефов. Надписей на фотографиях не было. Михаил Михайлович сразу же отобрал четыре снимка. Изображения были несомненно похожи на сделанную им реконструкцию.

Тогда, и выяснилось, что Герасимов восстановил голову царя скифов Скилура.

* * *

Герасимову довелось быть судьей в одном споре, который длился многие годы. Речь идет о поисках праха знаменитого немецкого поэта Фридриха Шиллера.

В склепе на кладбище города Веймара нашли несколько черепов. Один из них был признан черепом Шиллера, и вначале это не вызывало никаких сомнений.

Они появились спустя полвека, когда в Веймар приехал анатом Велькер, известный тем, что отождествлял черепа умерших с достоверными прижизненными портретами.

Начались споры. У Велькера появились сторонники. Один из них — немецкий анатом Фрореп — в 1911 году приступил к новым раскопкам. Нашли еще один череп. Его сравнили с терракотовой маской, которая хранится в Веймарской библиотеке. В 1912 году на конгрессе в Мюнхене Фрореп убедил многих в том, что второй череп несомненно принадлежит поэту.

Однако Фрореп ошибался. Терракота подвергалась обжигу, и при этом размеры маски уменьшились (иногда «усадка» доходит до одной седьмой).

Значит, и на этот раз задача осталась нерешенной. Только реконструкция могла дать ответ, положить конец спорам.

В 1961 году правительство Германской Демократической Республики пригласило М. М. Герасимова принять участие в поисках подлинного черепа Шиллера.

Было вскрыто два гроба из усыпальницы саксонского кронфюрста Августа.

В руках Герасимова два черепа. Один сразу отпадает — он оказался женским. Теперь — второй. Сделана реконструкция — маска. Она как нельзя лучше совпала с прижизненным изображением поэта. У немецких ученых не осталось никаких сомнений.

* * *

Судьба этого человека была трагичной. Он стал знаменитым поэтом, добился славы, почитания и богатства, но окончил свои дни в изгнании и бедности.

Одиннадцать веков сровняли с землей его скромную могилу. Даже место погребения оставалось неизвестным. А между тем как интересно было бы воскресить черты Рудаки — этого удивительного поэта, классика персидско-таджикской поэзии, чьи стихи пленяют нас и сегодня!

Видимо, потому и произошел в 1939 году такой интересный разговор между Михаилом Михайловичем Герасимовым и писателем Садриддином Айни.

Михаил Михайлович выступал в Доме ученых и рассказывал о своих работах. Айни сказал Герасимову: «Как бы хотелось видеть созданный вами портрет Абульхасана Рудаки. К сожалению, неизвестно, где он погребен».

Герасимов возразил: «Но ведь вы такой знаток истории своего народа! Неужели вы не знаете, где могила Рудаки? Вы говорите, что он был великим поэтом, современники его знали, а народ помнит и сейчас». Айни ничего не ответил.

Герасимов занялся реконструкциями Тимура и тимуридов и лишь позднее узнал, что Айни написал о могиле Рудаки и велись ее поиски. Однако они ни к чему не привели.

Наступил многолетний перерыв. В 1958 году должен был отмечаться тысячестолетний юбилей поэта. Незадолго до этого, в 1956 году, вновь решили возобновить поиски, и вновь возникла мысль воссоздать его портрет. Пожелание Айни начало сбываться.

«Могила находится в горном селении Банджи-Рудак, родине поэта, — писал он в свое время — так свидетельствуют современники, чьи слова дошли до нас из глубины веков. — Но где это селение и как оно называется сейчас?» Айни доказал, что древний Банджи-Рудак — то же, что и современный Панджруд, а в переводе — «Пять рек». Впрочем, попытки найти погребение в Панджруде не увенчались успехом.

Как и во всяком подобном селении, там, конечно, есть древнее кладбище, даже, вероятно, не одно. На каждом кладбище наверняка есть могила какого-нибудь святого. Рудаки почитали святым, могила его стала священной, над нею был устроен мазар — небольшое сооружение из кирпича.

Но таких мазаров на кладбище могло быть несколько. Могильная же плита с посвятительной надписью — если даже она и найдется — еще не доказательство. Мало ли что могло случиться за тысячу сто лет! Задача казалась неразрешимой, и все же ее удалось решить.

Помогло все то, что связано с памятью о поэте. Правда, многое было неясным, порой противоречивым, а главное, скудным. Как бы то ни было, но древняя литература навела Сад-риддина Айни на мысль о том, где надо искать могилу Рудаки. Древние источники указывали на слепоту Рудаки. Неясным оставалось только, родился ли он слепым, ослеп ли от старости или по какой другой причине.

Мало, очень мало! Но больше искать негде. Разве только в стихах самого поэта. Может быть, он что-нибудь говорит о себе? Может быть, какие-нибудь строчки прольют свет на подробности его жизни? Догадка подтвердилась.

Среди нескольких сотен стихотворных строк Михаил Михайлович нашел немало любопытного.