Воскресни за 40 дней

– Нет, иначе земля заполнилась бы душами самоубийц.

– Сколько же тогда нам мучиться?

– Я бы не назвала эту жизнь мучительной. Отчасти. После самоубийства человеку дается сорок дней для того, чтобы все исправить.

– Исправить? – Былое отчаяние улетучилось, словно его и не было. – О чем ты? Пожалуйста, говори как есть.

Диана закинула ногу на ногу и продолжила, пристально вглядываясь в мои глаза:

– Человек, живший здесь до нас, считал дни после своей смерти. Он исчез на сороковой, но успел рассказать кое-что. Воскрешение самоубийцы возможно, если тот сумеет спасти живого человека.

Ее слова казались правдивыми, но смысл их – невероятным.

– Правда? – радостно воскликнул я. – Но ведь… – тут же сбавил обороты, – мы ведь не можем касаться живых людей. Они не видят нас и не слышат. Как можно спасти того, с кем не имеешь никакого контакта?

– Скажи, почему на свете бывают дружеские и даже любовные пары, которые живут душа в душу до конца своих дней?

У меня было слабое представление об этом. В плане объяснения подобных вещей я полный ноль.

– Потому что они родственные души. У каждого человека на земле есть тот, с кем у него с рождения заключена связь. Они могут жить в тысячах километров друг от друга, но если когда-нибудь встретятся, то уже никогда не расстанутся.

«В тысячах километров» – это было то самое «но», присутствующее во всех положительных моментах. Ложка дегтя в сладком меду.

– Но где же его найти? Как понять, что он твой человек?

– Он сможет увидеть, услышать и прикоснуться к тебе.

– Стой, Диана, – я взял ее за руку, и она вздрогнула, – если не секрет, сколько дней прошло с момента твоей смерти?

В ответ девушка отдернула руку и отвернулась. Вопрос так и остался без ответа. Мне стало стыдно перед ней.

Теперь во мне вновь зародилась надежда. Внутри все ожило. Слова Дианы подействовали на меня как живительная вода на засыхающий цветок в знойный день.

Я окончательно осознал свою слепоту при жизни, раз не увидел ее красоты. Все проблемы человека преодолимы, но порой пути решения кажутся либо невозможными, так как требуют много времени, либо просто невыгодными нам. Но они есть.

Я жалел о самоубийстве. Жалел так, что был готов променять половину жизни на пару секунд перед прыжком, чтобы уберечься от страшной ошибки.

Да, на земле больше семи миллиардов человек. Да, обойти весь земной шар за эти дни нереально. Да, найти «того самого» фактически невозможно, но лучше я проведу эти тридцать восемь дней в его поисках, чем поддамся отчаянию.

7

Первые три дня поисков были полны моим наигранным энтузиазмом. С самого утра и до позднего вечера я разгуливал по городу и делал то, что могло привлечь внимание окружающих: стучал в двери магазинов и домов, обращался к людям, намеренно задевал их.

Но все было без толку. Никто меня не видел. Шел уже пятый день, и надежда потихоньку угасала. От депрессии меня спасали животные. Они видели меня, слышали и чувствовали. Иногда пять минут, проведенные в играх с бездомной собакой, компенсировали час уныния.

Удивительным для меня стало и поведение Дианы. Целые дни она проводила либо в домике, либо за городом на природе. С момента нашего первого разговора я не пытался узнать, каков ее срок на данный момент. Пересиливая себя, она улыбалась каждый раз при моем возвращении.

Еще один необычный факт о призраках моего типа: мы нуждались в еде и воде. Конечно, денег у нас не было, а если даже и были, то продавцы вряд ли смогли бы обслужить невидимку с витающими в воздухе купюрами. Поэтому приходилось воровать продукты. Это было ужасно неприятно. Невольно ставил себя на место жертвы и вспоминал, как обокрали меня.

Каждый день я ходил к своему дому и наблюдал за родителями. Они проводили все время вместе. Мама выглядела вялой, потухшей, а отец старался вселить в нее уверенность. Пару раз мне хотелось заявить о себе, написав им записку. Но к чему это? Придется рассказать и о сорока днях, и о «том самом человеке», и о последствиях, если я его не найду. А потом родители начнут его поиски, подключат полицию и друзей, их примут за сумасшедших и посадят в психушку. Нет уж, только лишняя нервотрепка.

Меня мучила тоска. Ну почему мы раньше не могли так мирно жить? Люди объединяются лишь тогда, когда все плохо, а если все хорошо, о тебе даже не вспомнят.

– Помогите! – послышался женский голос.

Я увидел, как некто в черной маске пытается отнять у женщины сумку.

Маска… стойте, это же тот самый человек, забравший у меня деньги!

Сумка выскользнула из рук женщины. Вор помчался прочь. Не знаю почему, но я решил вернуть украденное. В этом человеке мне виделся враг: тот, из-за кого я поссорился с мамой, узнал горькую правду и покончил с собой! Нет, мы с ней не виноваты в произошедшем – он, и только он!

Вор двигался довольно быстро. Я едва поспевал за ним. Со стороны выглядело, словно для него это обычная пробежка, а мои силы были на исходе. Большая их часть расходовалась на гнев. Я уже почти настиг преступника. Протянул руку к украденному, как вдруг он увернулся и отдернул сумку.