Воскресное утро (СИ)

Весь обратный полет Красавин и Оганян, перекрикивая рев двигателей самолета, дополняя друг друга, рассказывали, что нужно сделать в ближайшие дни, чтобы избежать разгрома авиации, случившегося в их истории. Жигарев слушал внимательно, делая пометки в блокноте, и задавая вопросы. Говорили так же о тактике применения различных типов самолетов. Тут дело сильно осложнялось практически отсутствием радиосвязи и станций наведения. Эти вопросы одномоментно решить было невозможно. Утешало то, что на московском направлении потомки разместят четыре их РЛС. За Жигаревым оставался вопрос организации связи дивизий и полков с этими станциями для увеличения эффективности действий советской авиации. Кроме того, нужно было успеть оттянуть передовые авиаполки от границы и одновременно перебросить другие с востока Белоруссии на широту Минска, уплотняя боевые порядки. Тут же стоял вопрос о сведении всей авиации округа под единое командование — то есть формирование воздушной армии. Но этот вопрос нужно было согласовать с Генштабом, и Жигарев обоснованно считал, что за оставшиеся дни решить его не успеет. Но начинать было нужно сейчас. Все, что подразумевалось делать в БОВО, автоматически необходимо было переносить и в другие округа. Нужно было полностью менять структуру и принципы управления авиацией.

Дождавшись, когда на стоянку приедет служебная «эмка» Штаба ВВС и, устроившись в ней, Жигарев приказал ехать к коменданту аэродрома. Через пятнадцать минут он поставил коменданту задачу разместить и накормить всех прилетевших с аэродрома «Двоевка» и самое главное — выставить усиленные посты к их самолетам. Никого кроме тех, кто прилетел на них — к ним не подпускать без особого его личного разрешения. Подумав, он оставил проконтролировать, как разместятся экипажи порученца, заодно приказав ему заказать по телефону два номера в гостинице на его имя, и выехал с потомками в Москву. Из всего набора литературы он захватил с собой два шеститомника «Истории Великой отечественной войны» и мемуары немецких генералов. Остальное, включая фильмы, должен был позже привезти порученец.

Разместив полковника и генерала в гостинице, и обеспечив их ужином, Жигарев поехал в Штаб ВВС. Оттуда он по телефону позвонил секретарю Сталина, попросив о срочной встрече по особо важному делу. Через некоторое время Поскребышев перезвонил ему, сказав, что Сталин ждет его на ближней даче в Кунцево в 21 час.

15 июня 1941 г. 21 час. Дача Сталина в Кунцево

Ровно в 21 час Жигарев перешагнул порог кабинета на даче Сталина. Сталин, одетый по-домашнему, сидел за столом и, как по неуловимым признакам понял Жигарев, был не очень доволен этим вечерним визитом. Жигарев и так сломал голову в поисках наиболее удобного варианта КАК ознакомить Вождя с тем, что он узнал за этот день, а тут вообще все вылетело из головы, и он откровенно оробел. Да что там оробел! Он откровенно «потерялся» когда встретился со взглядом Сталина. Все слова сразу куда-то пропали. Поэтому поздоровавшись со Сталиным, он, молча, стал доставать из портфеля и выкладывать на стол тома "Истории Великой Отечественной войны» и другие книги, переданные ему Оганяном и Красавиным.

«Что это?» — глядя на него, спросил Сталин.

«Здесь все — когда, где и какими силами нападут на нас немцы».

«Это Вы узнали в Минске, куда сегодня летали?»

«Я не долетел до Минска, товарищ Сталин».

Сталин поднялся и, обойдя стол, взял протянутый ему Жигаревым первый том «Истории».

«История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг. Том 1. Подготовка и развязывание войны империалистическими державами — М.: Воениздат, 1960. - 600 c. Тираж 125 000 экз. — прочел он вслух на обложке».

Перевернул страницу и продолжил:

«Шеститомный труд «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг.» разработан коллективом научных сотрудников Отдела истории Великой Отечественной войны Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС (заведующий Отделом Болтин Е. А., заместитель заведующего Отделом Тельпуховский Б. С.) на основе: документальных материалов, хранящихся в центральных партийных и государственных, ведомственных и местных архивах СССР; материалов архивов Германской Демократической Республики, Польской Народной Республики, Чехословацкой Республики, Народной Республики Болгарии, Румынской Народной Республики, Венгерской Народной Республики; опубликованных документов СССР и других стран, а также советской и иностранной научно-исторической литературы».

На несколько секунд в комнате воцарилось молчание. Сталин как бы переваривал только что им прочтенное. Каждая фраза, произнесенная им — даже по отдельности — требовала осмысления. А тут все прочтенное состояло из таких фраз.

«История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг.» — первоначально Сталину показалось, что речь идет о войне известной ему как Первая Мировая, но называемой еще царской элитой — Великой. Но год указывал, что речь идет о другой войне. О войне, которая должна случиться в ближайшие полгода.