Воскреснуть, чтобы снова умереть

Он и правда умудрялся выпачкаться за считаные минуты. Выйдет из дома умытый, чистый, а возвращается изгвазданный, в рваных штанах и с ободранными коленками.

Когда Латыша отправили в колонию, друзья его ждали. Они писали ему письма, поддерживали. Оба верили в то, что их друг Гошан больше не оступится.

Но он через несколько лет вновь загремел в тюрьму. Боксер тогда перестал с ним общаться. Крест поставил на друге. А Палыч нет. Он продолжал писать письма и поддерживать. Не забывал и о передачках. Со своей стипендии немного откладывал, на обедах экономил, макулатуру и бутылки сдавал, чтобы отправить на зону чай да сигареты. Когда Латыш откинулся, Палыч снова всех помирил.

И все же Боксер сторонился Гошана. Пересекался с ним только в общей компании. А Палыч Латыша с собой на рыбалку брал. Говорил, что тому нужно нервы успокаивать, а то после второй ходки дерганым стал. И это было правдой. Тик у Латыша появился, изменилась походка. Еще он постоянно что-то теребил в руках, хихикал над глупостями. И всякий раз, когда садились есть, повторял: «Ножа не бойся, бойся вилки, один раз ткнешь — четыре дырки!»

— В тюрьме другая поговорка ходит, как я знаю, — как-то не выдержал Боксер. — Вилкой в глаз или… кхм… в попу раз!

— На зоне вилок нету, — оскалился Латыш.

— Тогда откуда взялась эта фраза-паразит?

— Это народное творчество, чудило. Как анекдот или частушка. Но, если тебе не нравится, могу Пушкина прочитать, — и начинал декламировать матерные стихи, якобы принадлежащие перу Александра Сергеевича.

Со временем друзья общались все меньше. У каждого началась своя жизнь: работа, семья, дети. Даже у Латыша появилась сожительница. Молоденькая, диковатая, но не пьющая, не скандальная. Кристиной звали. Против нее даже Боксер ничего не имел. Считал, что Латышу повезло с ней, и надеялся, что девушка на него благотворно повлияет.

— Замечаешь, как он изменился? — спрашивал он у друга. — Стал спокойнее, ответственнее. Вкалывает на своей свалке сколько лет уже, не пьет.

— Да он и раньше не злоупотреблял. И работящим всегда был. Но что спокойным стал, ты прав. У Гошана и тик пропал. Только мне кажется, мутят эти мусорщики делишки какие-то на своей свалке…

— А где не мутят? На заводе нашем, что ли?

Прав был Боксер. На их предприятии, как только перестройка в силу вошла, воровство процветать стало. Начальство наглело, вывозило добро машинами, работяги тырили по малости, охрана опять же за денежку на все закрывала глаза. Палыч с Боксером держались. Но не из-за святости своей. Оба карьеру делали, не хотели мараться. Палыч по партийной лестнице шагал, а Боксер хорошим конструктором был, его могли двинуть в столицу. И двинули бы, если б не развалился завод. То, что не разворовали, распродали. Людей на улицу выгнали.

Палыч с Боксером унывали недолго. Они решили заняться чем-то новым, перспективным и по примеру многих двинули в бизнес. Друзья, как и многие, стали челноками и, как и многие, прогорели.

— А я предупреждал, — напомнил им Гошан. Они и его брали в долю, но тот отказался. — Какие из нас торгаши, ребята? Не то что не заработаем, вложенные бабки не отобьем.

Но друзья его не послушались, и через полгода подсчитывали убытки. Первая неудача их не остановила. Зализав раны и продав свои машины, Палыч с Боксером стали собирать компьютеры. Благо, последний в технике шарил, а первый с директором радиорынка был знаком лично. Опять ничего не вышло. Не договорились с «крышей», и их точку пожгли.

— Алмазы — вот во что я бы вложился, — постоянно твердил Латыш. — Горстка их тянет на целое состояние. И спрятать легко, они даже в задний проход поместятся.

Друзья злились на него. Какие еще алмазы? Откуда они возьмутся? В их краях один янтарь!

Но однажды Боксер прибежал к Палычу в таком возбуждении, что у него голос срывался:

— Помнишь Якута? Того, что несколько точек держит на рынке по приему лома?

— Отдаленно.

— Он такой рыжий, пучеглазый.

— И Якут?

— Кликуха у него такая. В Якутии всю жизнь прожил, только недавно к нам переехал.

— Золотозубый? — вспомнил Палыч. — Жена у него красавица и сын маленький. Живут в старом доме на окраине.

— И я сегодня там был, сигнализацию устанавливал. Якут ментам не доверяет, меня попросил.

— Он такой богатый?

— Сразу и не скажешь, да? Но сейф есть. Простейший. В кабинете нашего директора такой стоял, я его чинил пару раз. Код к нему для меня подобрать — раз плюнуть.

— Ты к чему ведешь? — напрягся Палыч.

— Вот он, наш шанс разбогатеть!

— Ты предлагаешь ограбить Якута?

— Почему нет? Сейчас это стало почти нормой! Все друг друга кидают, обворовывают…

— Избивают, пытают, убивают тоже в каждом дворе! Ты и на это готов?

— Нет, что ты, — протестующе замахал руками Боксер. — Мы проникнем в дом, когда в нем никого не будет. Я отключу сигнализацию, открою сейф, мы возьмем алмазы и быстро свалим.

— С чего ты решил, что там алмазы?

— Якут на прииске работал мастером бурового участка. И вдруг бросил все и умотал на другой конец страны, чтобы жить в дряхлом арендованном доме и на рынке старье принимать? Явно же не с пустыми руками переехал. Иначе не боялся бы так…