Воскреснуть и любить

— Попробую вспомнить, хотя это было слишком давно. — Она провела указательным пальцем по щеке и обнаружила, что та еще болит. — Наверно, того, что другим доставалось даром. Спокойствия, безопасности, человека, на которого можно положиться, детей, которым бы я могла дать то, чего не имела сама. Настоящий несбыточный сон.

— В этом нет ничего несбыточного. Стоит только уехать отсюда.

То ли поздний час, то ли теплота, прозвучавшая в голосе Энтони, странно подействовали на нее. Откуда-то возник комок в горле. Она не могла ни усмехнуться, ни пожать плечами.

— Я забыла самое главное, да? Видите ли, все это должно было случиться только здесь. Здесь и со мной.

— Да, это вы уже говорили. — Энтони тоже поставил свой стакан. Девушка была всего лишь в футе от него, но их разделяли две совершенно разные жизни. Ему не хотелось этого. И тогда он понял, что не может жить без этой женщины.

Он наклонился и, сделал то, что удивило их обоих: дотронулся до ее волос. Его рука скользнула по ее плечу, затем по предплечью. Глаза Кэрол расширились — сначала от испуга, а потом от удивления. Хэкворт притянул ее к себе. Через мгновение девушка, прижатая к груди, протестующе забилась в руках. Но объятия Энтони стали только крепче.

— Кэрол, — тихо сказал он, — побудьте так еще минутку.

— Мне это не нужно.

— Нужно. Нам обоим. — Он гладил спину Кэрол, щека прижималась к ее волосам. Девушка так уютно устроилась в его объятиях, словно какой-то гениальный мастер создал ее специально для этого. Энтони разрывался между желанием и состраданием.

— Я ведь хотела так мало, правда? — прошептала она. — Так же мало, как и большинство людей.

Но большинство людей боялись ударить ради этого палец о палец. Мужские руки сомкнулись еще крепче. Хэкворта окутал ее запах, тепло ее тела проникало прямо в душу. Или в то, что от нее осталось.

Кэрол подняла лицо, и серые с изумрудинками глаза заглянули в прозрачные лазурные озера. В их глубоких омутах затаились века печали, тоски и угнетения. В них отражался не только Пещерный город, но и многое, многое другое. Бурлили волны величавого духа, гордости и дерзости женщины, которую невозможно победить, переделать или отнять у нее что-нибудь без борьбы не на жизнь, а на смерть.

Энтони наклонился к ней, и девушка не отстранилась. Губы прильнули к ее губам, ища того, что она сама хотела отдать. В этом поцелуе не было ничего от священника. Он забыл и о долге пастыря, и о святых дарах. Ее запах, ее прикосновение, нежная ласка шелковистых губ заставила его потерять голову.

Наконец она отодвинулась, и Энтони разомкнул объятия. Глаза Кэрол были сухими, но обезображенное синяками лицо казалось грустным.

— Не стоит увлекаться, — сказала она. — Вы мужчина, а я женщина, и никто из нас не девственник. Энтони, если вам нужна жена, скажите об этом прямо. Я обещаю подумать.

— Неужели в вашей жизни было так мало покоя, что, обретя его, вы и не поймете?

— Так это покой? Что ж, пусть. Я могу узнать добрые намерения. Но знаю и то, чем они обычно кончаются. — Она соскользнула с дивана и встала на ноги. — Читайте книгу. Вы получите настоящее наслаждение.

Он уже получил наслаждение. Энтони больше не лгал себе: однажды ложь погубила его. Нет, он наслаждался женщиной. Наслаждался, прикасаясь к ней, держа ее в объятиях, разговаривая с ней. Целуя ее. И ни на что из этого он не имел права.

— Спокойной ночи, — сказал он.

Она не закрылась в спальне. Даже час спустя, погрузившись в книгу, он видел, что дверь все еще открыта.

Глава 6

— Это мой самый скромный наряд. — Кэрол застыла на пороге гостиной. На ней было ярко-сиреневое вязаное платье в талию, подчеркивавшее грудь. Оно заканчивалось в дюйме над коленями. — Похожа я на жену священника?

Энтони вспомнился премудрый иудейский царь Соломон, восхищенный красотой приехавшей к нему в гости царицы Савской. Помогла ли ему напоенность мудростью, сходящей свыше, преодолеть искушение?

— Не очень, правда? — с насмешливой гримасой спросила она. — Что-то не верится.

— Вы чудесно выглядите.

— Ах, разве в этом дело? У меня достаточно Послушный вид? Целомудренный? Добродетельный?

— Не следует желать невозможного.

Ее зубы ослепительно сверкнули.

— Я выглядела бы более целомудренно, если бы вы застегнули на мне «молнию».

— Вы выглядели бы целомудренно только в том случае, если бы на вас было пальто, застегнутое сверху донизу, и сапоги до колена.

— Но мне ведь не надо выходить на улицу, чтобы попасть в церковь. Стоит только спуститься вниз, и готово! — Она закружилась на месте, и подол платья раздулся, обнажив бедра. Пальцы девушки собрали гриву волос в одну толстую прядь и приподняли ее над шеей.

Он увидел, что Кэрол почти справилась с «молнией». Однако оставалась еще приличная щель, в которой виднелась часть спины. Энтони пересек комнату и взялся за застежку. Кожа девушки была смуглой, гладкой и сверкающей. На ней не осталось и следа синяков. За шесть дней, прошедших после переезда, все видимые повреждения почти исчезли.