Воскреснуть и любить

Энтони поднялся на крыльцо, шагая через две ступеньки. Дверь зашаталась от удара кулаком. На крыльце развалясь сидели два шкета, обменивающихся жестами на языке немых. Они были самыми младшими из членов шайки — не старше тринадцати лет, и набитые руки показывали, что участие в делах банды нового, еще невинного поколения пока ограничивается игрой в «ладушки».

— Эй, туда нельзя! — сказал один из мальчишек, когда Энтони толкнул дверь.

— Вам следует быть в школе, — ответил праведник. — Поторапливайтесь.

— Да ну? — поднялся с места второй. Он не доставал Энтони до подмышек. Падре посмотрел на него сверху вниз. Мальчишка подбоченился, но не глядел незнакомцу в глаза.

— Почему ты не в школе? — спросил священник.

— Потому что мне не нравятся тамошние учителя.

— Чем же они тебе не угодили?

— Они говорят, что «Мустанги» плохие.

— Если ты не покажешься им на глаза, они будут думать, что в этом тоже виноваты «Мустанги».

Парнишка профессионально выругался.

— Не собираюсь я вас слушать!

Энтони смерил его взглядом.

— Похоже, я знаю твою бабушку, — наконец сказал он.

Пацан закорчился, как карась на сковородке.

— Уверен, что знаю, — повторил Хэкворт. — Кларенс Уиндхем. Верно?

— Ну и что?

— А то, что когда я уйду отсюда, позвоню Кларенс и расскажу о нашем разговоре.

— Ну и что? — Шпаненок снова выругался и заскреб крыльцо носком ботинка.

— Если ты сию же минуту уйдешь отсюда, то опоздаешь в школу всего на час. Из-за одного урока бабушку не стоит беспокоить.

Тут встал другой парнишка.

— Не давай ему…

— А ты ведь сын Молли Брустер, правда? — спросил Энтони.

— Пошли, Фрэнс! — Мальчишек с крыльца как ветром сдуло. Конечно, не было никакой гарантии, что пацаны доберутся до школы, но направление они взяли верное.

— Сегодня днем я позвоню в канцелярию, — крикнул им вдогонку падре. Сорванцы прибавили шагу.

— Что вы здесь делаете?

Хэкворт обернулся и увидел на пороге Джеймса. Волосы юноши были тщательно заплетены в косички, свисавшие на плечи. Поражала гордая мужская красота этого молодого человека. Неистово горящие темные глаза и кожа цвета красного дерева делали его похожим на африканское божество. Казалось, он не имел ничего общего с битвами, разыгрывавшимися на улицах американских городов. Было ясно как никогда: ему предназначена другая, более достойная участь.

— Сегодня Кэрол чуть не убили. Пулей из пистолета «Мустангов». Или новость устарела?

Джеймс оперся о косяк и задымил сигаретой. Стоя рядом с ним, Энтони краем глаза заметил какое-то движение, но не обратил на него внимания.

— Слышал, — сказал юноша.

— Правильно слышал.

— Почему вы думаете, что это был кто-то из наших?

— Ни у кого другого не было причин стрелять в нее и притворяться, что это дело рук кого-то из «Стайных».

— Может, это и было делом их рук.

Энтони пытался понять выражение лица Джеймса. Он знал, что самые важные сообщения не требуют слов. Парень и не мог сказать ничего другого. Но глаза его были немного красноречивее.

— Не думаю, — бросил Хэкворт. — И ты тоже не думаешь.

Джеймс пожал плечами.

— Ты ведь не имел к этому отношения, верно?

Юноша еще раз вздернул плечи.

— Кто это был? И перестань пожимать плечами, черт побери! Ты тоже расстроен этим.

— Я ничего не знаю. Она не должна была пострадать.

Хэкворт поразился. Он был уверен, что не услышит больше ни слова.

— Не должна?

Джеймс швырнул окурок в кусты возле крыльца.

— Нет.

— Но пострадала.

— Ага. А мне не нравится, когда кто-то стреляет без моего приказа.

— Ты знаешь, кто это был?

Голова парня едва шевельнулась, но Энтони понял это как знак согласия.

— Надо было бы заявить в полицию, — осторожно сказал он.

— Копам? — фыркнул Джеймс. — Мы привыкли разбираться сами, падре.

— Не стоит. Для этого есть суды и высшая справедливость.

Юноша сложил руки на груди.

— Высшая справедливость? Это ваш Господь, что ли?

Падре не ответил.

— Вы не часто поминаете Господа, — сказал Джеймс. — Говорите вы много, но я ни разу не слышал, чтобы вы произнесли Его имя. Вы верите в Бога, падре? Так же, как в то, что можно довести до ума Пещеры?

Энтони не удивило, что парень попал в его самое больное место. Юный главарь шайки был очень умен, а годы жизни в Кейвтауне научили его видеть слабости каждого и использовать их себе на благо. Именно эта способность не только позволила ему выжить, но и вывела в лидеры.

— Несколько лет назад верил всей душой, — ответил пастор. — Но с тех пор как убили мою жену, я не верю никому и ничему.

— Тогда какой же из вас священник?

— Честный. Который не считает, что мир полон готовых ответов.

— Значит, вы лжете на каждом шагу.

Энтони пропустил мимо ушей насмешку, звучавшую в словах юноши.

— Ты понимаешь, о чем я говорю, — сказал он. — Мы с тобой очень похожи. Тебе тоже хотелось бы верить. Но ты видел в жизни слишком много такого, что мешает вере. Ты делал вещи, которых стыдился.

— Никогда я ничего не стыдился!

— Ты лучше, чем хочешь казаться.

— Вы ничего об этом не знаете.

— Думаю, что знаю.

— Вам лучше уйти!

Энтони кивнул.

— Кто бы ни стрелял в Кэрол, он должен исчезнуть до суда. Ты позаботишься об этом?